В поиске доминант

28-30 сентября в Барнауле состоялся IX Всероссийский научный симпозиум «Проблемы культуры городов России: теория, методология, историография, исследовательские модели и практика».
Форум проходил в нашем крае впервые и вызвал интерес самых разных специалистов.

Незамыленный взор

В канун открытия симпозиума я попросил одного из его организаторов, профессора Омского госуниверситета Дмитрия Алисова, рассказать историю этого форума. Как оказалось, он проводится в Сибири давно, с 1995 года. Сначала это был научно-практический семинар омских учёных. Затем перерос рамки, став научно-практической конференцией, конгрессом, а теперь вот – симпозиумом. Отличие последнего от других состоит в участии в нём представителей крупного научного центра – Сибирского отделения Академии наук страны, расширении географии участников и усилении междисциплинарных связей. За 17 лет на данном форуме выступили более 700 докладчиков, их труды опубликованы в научных сборниках. Междисциплинарный же статус симпозиума подтверждается участием в нём историков, социологов, культурологов, архитекторов, строителей, этнографов, музееведов, филологов из разных городов страны. Да и сама проблема культуры городов находится на стыке разных дисциплин. Впрочем, речь на симпозиуме шла не столько о собственной культуре, сколько о культурной среде российских городов, что, согласитесь, гораздо шире.

По инициативе мэра города Ишима работа форума проходит в разных местах – Омске, Новосибирске, Ишиме, а теперь вот в Барнауле, что символизирует необходимость научного подхода к развитию территорий, а также связь науки с практикой. Ведь проблемы многих городов состоят в том, что властные структуры управляют системами, которые они плохо представляют. Отсюда – незнание, непонимание механизмов развития территорий, что приводит к неверным решениям, а в конечном счёте к их депрессии.

По оценке Дмитрия Алисова, современное состояние российских городов очень разное. За последние два десятилетия ситуация сильно изменилась. Развитие одних городов приняло устойчиво депрессивный характер, что проявляется в застройке, инфраструктуре, дорогах, демографии, культуре. А ряд городов нашли новые точки роста, они стали принимать более современные формы, адекватные времени и человеку.

Гостю из Омска в этом плане понравился Барнаул, который, по его мнению, соразмерен человеку, уютен. Здесь в отличие от Омска не вырубили зелёные насаждения для того, чтобы построить новые здания или открыть фасады старых. Новостройки здесь, как правило, возводятся по индивидуальным проектам, хорошо вписаны в существующий ландшафт. Это, по мнению известного сибирского культуролога, позволило Барнаулу сохранить привлекательность и комфортность.

В подтверждение слов Дмитрия Алисова я вспомнил впечатления своего родственника, ныне проживающего в Германии. Он тоже в разговоре со мной отмечал, что Барнаул в последние годы существенно изменил свой облик. К примеру, еще лет пятьдесят назад Красноармейский проспект был преимущественно деревянным с деревянными же тротуарами на песке, а сейчас преобразился, его украшают оригинальные здания. Мы же, жители города, подчас не замечаем этих зримых перемен…

Между прочим, на симпозиуме не раз отмечалось, что Барнаул наряду со столицами, Новосибирском, Омском, Иркутском является одним из статусных центров градоведения – историческая школа профессора АлтГУ Валерия Скубневского известна далеко за пределами Алтая.

Это вам не Рио-де-Жанейро

Остапу Бендеру, прибывшему в Арбатов, принадлежит бессмертная фраза, что этот город – не Рио-де-Жанейро, а гораздо хуже.

Николай Гоголь писал: «Архитектура – тоже летопись мира: она говорит тогда, когда уже молчат и песни, и предания». Его мысль продолжил зодчий Вио де Люк, который считал, что архитектура – это безжалостное зеркало состояния культуры и экономики нации.

В правительстве Италии есть должность министра культуры и градостроительства. Мне доводилось бывать в этой стране. Там удивительно бережно относятся к культурным объектам прошлого. Ни один кирпичик из древнего здания невозможно тронуть без разрешения муниципалитета. В домах, «построенных ещё рабами Рима», живут наши современники. Но у их стен нельзя сменить даже колер, окна должны в точности повторять те, которые были прежде, внутри, конечно, имеется всё благоустройство, но внешне они сохраняются столетиями. А теперь вспомните, как уродуются исторические здания наших городов пластиковыми окнами, сайдингом, современными перестройками и пристройками.

Сейчас в глазах соотечественников (не говоря уж об иностранцах) сибирские города выглядят как рядовые субъекты. Разве что известен Новосибирск как официальный центр федерального округа, далеко не все знают исторические города Иркутск, Тару, Ишим, Змеиногорск или город-курорт Белокуриху… А туристов привлекают в первую очередь знаковые объекты, о которых широкая публика почти не осведомлена.

Участники симпозиума в Барнауле отмечали, что сейчас заметно смещение исследовательского интереса от экономических, архитектурно-планировочных, социальных факторов в развитии городов к системному исследованию городской культуры, к микроистории, включая историю персоналий и сообществ, культурных феноменов. Ведь любой населённый пункт – аккумулятор памяти. Изучать его историю можно по официальным документам, материалам периодической печати, семейным альбомам и рукописям, анкетированию, устной истории.

Есть города-легенды, ценность которых состоит в том, что они свидетельствуют о знаменитых проектах. Сталинск (Новокузнецк), Комсомольск-на-Амуре – об индустриализации, Тында – о строительстве БАМа, Санкт-Петербург – о политическом предвидении Петра I.

Существуют и просто мифы, поддерживаемые местным сообществом. Например, о здоровье и силе сибиряка, который давно не соответствует действительности, но поддерживает особый моральный дух жителей Зауралья.

Конечно же, важным информационным носителем является архитектурная среда города. Информация, содержащаяся в памятниках, планировке, застройке поселения, нередко становится основанием для местного патриотизма, ностальгии или, наоборот, чувства ущемлённой национальной гордости. Не случайно острые идеологические конфликты разыгрывались и продолжают разыгрываться вокруг памятников прошлого. Большевики, установив диктатуру, уничтожили немало архитектурных символов царской России, в том числе и величественные храмы, памятники русской культуры.

Существует понятие историко-градостроительной доминанты. Она отражает различные этапы развития населённого пункта. Недаром в большинстве сибирских городов есть старый и новый центры, где располагались или располагаются властные структуры, торговые и культурные сооружения, а также городские окраины. В центре – старинные (если сохранились) здания, «обдирные» дома сталинской эпохи, безликая хрущёвская застройка, современные каменные джунгли, на окраинах – неблагоустроенные нахаловки, трущобы.

Понятие историко-градостроительной доминанты учёные также связывают с конкретными персонами – деятелями культуры и техники, представителями власти. Для Санкт-Петербурга это Петр I, для Новосибирска – Гарин-Михайловский, для Омска – Достоевский, для Барнаула – Ползунов, для Иркутска или Ялотуровска – декабристы.

Как правило, города отражают специфику развития. Обо всех этапах его жизни свидетельствуют кварталы жилых домов, производственные помещения, другие объекты. К примеру, Барнаул свыше полутора столетий был одним из центров металлургии, затем после закрытия сереброплавильного завода – крупной торговой точкой юга Сибири, в советский период – промышленным центром, а сейчас вынужден искать своё место в иерархии доминант. Кто он: всё ещё индустриальный гигант, торговая площадка, культурная столица юга Сибири или просто провинциальный город?! В таком же поиске, по мнению участников симпозиума, находятся сейчас и многие другие населённые пункты страны.

Даешь мегаполис!

Американский писатель-фантаст Айзек Азимов в романе «Основание» главным действующим лицом будущего мира называл историка, ибо тот хорошо знает прошлое и уже потому может прогнозировать будущее. Хотя вроде бы исследует порой отвлечённые проблемы.

Однако любой историк расскажет вам, что первые города возникли на Древнем Востоке – месте пересечения торговых путей. Уже в наше время, чуть больше ста лет назад, в связи со строительством Транссиба появился Новосибирск. С развитием водных путей до поры до времени было связано развитие Барнаула, Камня-на-Оби, Усть-Пристани. С приходом железной дороги появился Алейск, а в связи со строительством заводов возникли моногорода (на Алтае – Яровое и Заринск), с освоением северных и восточных территорий страны – псевдогорода, население которых проживало и поныне проживает в вагончиках и иных временных постройках.

Немало городов России развивалось как посёлки при заводах. Сельское строительство также диктовалось потребностью в рабочих руках на полях и фермах сельхозпредприятий. Отсюда налицо недостатки ведомственной застройки – неразвитость инфраструктуры, бедная культурная среда.

В ходе симпозиума обсуждались неприглядные перспективы нефтегазовых, шахтёрских городков, когда рядом с ними иссякнут запасы природных богатств, моногородов – из-за проблем градообразующих предприятий.

Бытует не очень-то научная градация городов: исторический, зелёный, театральный, грязный…

Чиновники и бизнесмены не видят в старых зданиях живого воплощения историко-культурной среды, памяти, зримых вещественных символов духовного опыта прошлого, которое служило бы средством воспитания самосознания народа. А специалисты и учёные понимают любой населённый пункт как единство природной среды, организованного пространства и социальной организации управления конкретной территории. Но в условиях рыночных отношений и глобального информационного пространства историческое наследие нередко именуется недвижимостью. Подчас в исторических зданиях, казалось бы защищённых соответствующим законом, размещаются торговые центры, другие сносятся, чтобы возник ещё один супермаркет.

В последнее время научное сообщество обеспокоенно обсуждает идею очередной ликвидации «лишних» поселений, озвученную теперь уже бывшим министром экономического развития России Эльвирой Набиуллиной. Вместо решений, обеспечивающих поступательное развитие городов, она фактически выдвинула программу свёртывания «избыточной» сети малых, средних городов, переселив их население в 12 городов-миллионников. По Набиуллиной, «убывание городов небольшого размера является непреодолимой глобальной тенденцией». Иными словами, государство решило снять с себя ответственность за поддержание на должном уровне жизни в малых городах.

Похожие «тенденции» приводили к массовой депопуляции в годы коллективизации, от ужасов которой население бежало в города, а также в период «ликвидации неперспективных сёл». Теперь пришла очередь ликвидации городов, не по своей вине лишившихся промышленности?!

Надежды на цифровые информационно-коммуникационные технологии и Интернет, которые позволили бы жителю любого поселения преодолеть локальную ограниченность, не решают проблемы перспектив трудоустройства по месту проживания. Но и крупные мегаполисы обладают массой недостатков, начиная со сложных жилищных и транспортных проблем и заканчивая высоким уровнем преступности.

По мнению Бориса Сазонова из Российского института культурологии, Москва, к примеру, не сумела создать подлинной агломерации с Подмосковьем и, расширившись за счёт её территории, не решит проблем созданием «чиновничьего гетто», поскольку из-за ежедневной маятниковой миграции возникнет транспортный коллапс.

Люди должны жить там, где им комфортно. А комфортно может быть везде – в крохотном селе, малом городе, мегаполисе, даже в космосе. Важно создать соответствующие условия…