Испанская грусть Тундрихи

Осенью 1942 года в село Тундриха, что в Залесовском районе, въехали грузовики. Местные жители с удивлением смотрели, как из грузовиков выпрыгивали непривычного вида, одетые явно не по сезону мальчишки и девчонки.
- Очень красивые, такие чернявые… – вспоминает о необычных приезжих пенсионерка Анна Федоровна Борисова, учительница русского языка и литературы, которой тогда было 10 лет. – Были у них и парни взрослые. У нас говорили, что это дети революционеров.

«Спасаться пришлось самим…»

Это были «нинья де ла гуэрра» (nino de la guerra) – дети войны, перевезенные в СССР еще в 1937 году сыновья и дочери испанских республиканцев. Считалось, что они вернутся в Испанию после победы республиканцев, но победили фашисты генерала Франко, и возвращаться детям стало некуда, да и не к кому – родители почти у всех погибли. Их разместили по разным детским домам – в Москве, Ленинграде (ныне – Санкт-Петербург), на Украине. Те, кого потом извилистые дороги судьбы приведут в Тундриху, жили в Херсонском детском доме № 7, которым руководил Анатолий Васильевич Кравченко, списавшийся на берег капитан дальнего плавания. «Он не имел специального образования, но был известен своей порядочностью, добротой, особым интеллигентным отношением к людям. (…) Человек, в котором соединились одновременно дисциплина и доброе сердце, искал взаимопонимания с чужими детьми. Принял их как своих – маленьких ребят, которые видели много смертей, пережили боль и страдания, страх и ненависть и которые с трудом привыкали к чужой стране…» – так написала об Анатолии Кравченко Светлана Бойчук, краевед из родного для директора детдома № 7 города Николаева.

По воспоминаниям многих испанских детей, жизнь в СССР оказалась поистине райской: море, фрукты, забота, ласка, отличные учителя – испанские дети получали все, и даже больше. «Жизнь в детдоме мне нравилась. Я занималась спортом и балетом. Один из педагогов – пожилая дама отобрала способных девочек. В их число попала и я. В один день недели нас собирали кличем «Эль депорте!» («спорт»), в другой – «Эль байет!» («балет»). Помню, мы разучили танец гавот и даже исполняли его в спектакле «Пиковая дама» на сцене Херсонского театра. Нам сшили костюмы – красивые платья, башмаки…» – так вспоминала предвоенное детство испанка Соледад дель Боске, одна из тех, кого эвакуация привела в Тундриху. Ее воспоминания отыскала в Интернете Вера Кармазинова, заведующая Тундрихинской библиотекой, уже несколько лет собирающая по крупицам материалы о жизни испанских детей в ее родном селе.

Но уже очень скоро оказалось, что они вышли из огня, да в полымя – война снова пришла к ним и им снова пришлось бежать от нее. Из Херсона – в Пятигорск, а летом 1942 года, когда к Пятигорску подошли немцы, – уже просто куда глаза глядят.

«Однажды нас разбудили среди ночи: срочно эвакуироваться… – вспоминала Соледад дель Боске. – Анатолий Васильевич стоял на коленях, умоляя выделить транспорт: «У меня испанские дети, помогите их вывезти». Но спасаться пришлось самим».

Анатолий Кравченко продумал несколько вариантов отхода из Пятигорска. По одному из них предполагалось разбиться на мелкие группы и пробиваться по отдельности. Определили старших, разделили деньги и продукты. Но это был крайний случай, до которого не дошло. Впрочем, испытаний хватало и так. Соледад Бойко пишет: «Собраться толком не успели. До ближайшей станции Прохладная шли пешком, почти бегом, три дня и три ночи, умирая от голода и жажды. В Прохладной нам удалось попасть в последний эшелон. До Махачкалы ехали без еды и питья. (…) Одна семья везла мешок яблок и хлеб, и эти добрые люди делились с нами».

«Мы удивлялись: чего они зелёные ходят?»

Именно этот, чудом выбравшийся из Пятигорска, детдом № 7 был отправлен в Сибирь и в конце концов после долгого путешествия оказался в Тундрихе. Приезжих было около ста человек – дети и взрослые. (Барнаульский историк Евгений Платунов со ссылкой на исследование Андрея Елпатьевского пишет, что детей было восемьдесят семь.)

- С ними приехала группа пожилых людей, возможно, бабушек и дедушек или воспитателей… – рассказывает Вера Кармазинова. – В числе взрослых – переводчик и Анатолий Васильевич Кравченко, их директор.

Испанцы произвели определенное впечатление на местное население.

- Мы-то из колхоза, да еще и война – одевались, как говорили, в лапотины, бедно... – вспоминает Анна Федровна Борисова. – А они более-менее выделялись – одеты были по-городскому. Еще такая деталь: если царапина – у них зеленка, а мы понятия не имели, что это, и удивлялись: чего они зеленые ходят…

Испанцев поселили в здании школы, в больших классах первого этажа. В них испанцы жили, а на втором учились вместе с тундрихинскими детьми, среди которых была и Анна Федоровна Борисова.

- Было холодно, на уроках мы сидели в рукавицах, в шалях. Чернила делали себе из сажи или из свеклы, писали на газетах... – вспоминает она.

Жизнь в Сибири, что и говорить, оказалась нелегкой для испанцев. Московская журналистка Елена Висенс, дочь эвакуированного на Алтай Маноло Висенса, поделилась с «Алтайской правдой» отрывком из добытых ею воспоминаний воспитательницы Виктории Мартинес: «После десятидневного путешествия мы прибыли в Барнаул и нам сказали, что нас отправят в великолепный санаторий. Но радость наша была непродолжительной… Мы спим просто на полу. Тут нам даже воду не продают. Они хотят одежду или хлеб. Мы терпим большую нужду, но переносим все очень стойко… Через неделю несколько детей пришлось отправить в госпиталь, между ними Хулито, о котором через месяц нам сообщили, что он умер. Через несколько дней от гангрены на ноге умерла Луиса Ковшелы Ласкано, и еще через несколько дней – Росс дель Боске… Мы очень мерзнем, так как печи не греют. По ночам мы плачем от холода и не можем уснуть. У меня коченеют руки, и я не могу описать тебе своих страданий».

- По поводу того, что им продавали хлеб, думаю, все же перебор… – говорит Вера Кармазинова. – А по поводу всего остального, видимо, так и было. Бабушки рассказывали, как в войну печки топили, говорят, только-только огонь поддерживали. В школе на переменах все печку облепят и руки греют.

Первая зима далась испанцам тяжело, тем более что почти все они заболели еще в дороге. Соледад дель Боске писала, что десять испанских детей умерли сразу по приезде. А остальные, в том числе она сама, выжили с трудом: «Через местную больницу прошли все, а потом нас долечивали в санатории в Бийске. У меня от долгого лежания срослись сухожилия, и пришлось их разрабатывать с помощью массажа и лечебной физкультуры. Я при этом так орала от боли, что скоро все уже знали: это Соледад разминается…» Сестра Соледад Росита, чтобы навестить ее, пошла зимой пешком из Тундрихи в Залесово, по дороге простыла и после свидания с сестрой слегла и умерла.

Только на вторую зиму испанцам привезли зимнюю одежду – валенки, ватники, – и они тут же начали участвовать в детских играх с советскими сверстниками. А так как среди испанцев были уже и вполне взрослые ребята – по 17-18 лет, – то и не только в играх.

- Один их парень дружил с Тамарой Леонтьевной, учительницей немецкого языка... – рассказывает Анна Федоровна Борисова. – Она очень добрая была, и мы ее не слушали на уроках абсолютно, так как она молодая, да и немецкий мы не любили – это же язык фашистов! Чем роман закончился, не знаю. Мы на них не смотрели – нам ведь сколько лет-то было?!

Впрочем, дружбе этой не дано было перерасти в нечто большее – испанские парни, достигнув призывного фронта, без поблажек уходили на фронт. Вера Кармазинова установила фамилии троих «тундрихинских испанцев», погибших на войне: Асало Гомес, Олехо Бела, Исидро Пельмо. В 1976 году Анатолий Васильевич Кравченко, директор детдома
№ 7, вернувшийся в родной Николаев, назвал журналисту местной газеты эти фамилии, оставшиеся в его памяти, как видим, навсегда.

Живая история

В 1944 году детский дом № 7 был переведен из Тундрихи в Подмосковье. Повзрослев, многие испанцы в 70-е годы, после смерти диктатора Франко, вернулись домой, но немало их и осталось. Например, Маноло Висенс, отец Елены Висенс, работал в Барнауле и Бийске инженером, а Соледад дель Боске вышла замуж и стала Соледад Бойко. В 1982 году она звонила в Тундриху, в правление находившегося тогда здесь совхоза «Современник», расспрашивала о том, как живет село.

Те же, кто уехал в Испанию, жили в специально для них построенной резиденции «Эль Реторно» («Возвращение») в городке Алальпарадо под Мадридом. Предполагалось, что «Эль Реторно» будет временным пристанищем, пока «возвращенцы» не освоятся на родине, пока не подыщут хорошее жилье. Но многие остались здесь на всю жизнь.

В июле 2012 года «Эль Реторно» был закрыт. Причина – нехватка средств на его содержание в Испании, которая из-за кризиса резко сокращает ассигнования на социальные нужды. На момент закрытия в нем оставалось 19 стариков «испаносовьетикос». Вполне вероятно, кто-то из них, вспоминая свое детство и юность, вспоминал и вспоминает далекое алтайское село Тундриха.

Барнаул – Тундриха – Барнаул.