О чём мечтают мужики: интервью с участником СВО

Отправляясь на встречу с активистом регионального отделения общероссийской общественной организации «ВоИн», участником СВО снайпером Игорем, я думала: о чем беседовать с человеком, который видит мир через окуляр оптического прицела? Сколько врагов уничтожил, каких друзей потерял? Он заговорил о любви к семье, товарищам, жизни, России.

О себе

– Служу с 90-х. Начинал в Таджикистане контрактником, а далее – Чечня,  в Донбасс отправился добровольцем в 2014-м, едва там началась заваруха, не один, конечно, с другими алтайскими парнями. И вот уже восемь лет там. А в остальном все у меня как у всех – семья, любимая жена, дети, внуки. Сейчас заканчивается краткосрочный отдых в Барнауле, вместе с товарищами по нашей организации «ВоИн» встречался с молодежью, занимался сбором гуманитарной помощи. Но уже собраны вещи, скоро на СВО возвращаюсь. Жена понимает, какая у меня работа, притерпелась уже.

Как дед-хохол говорил…

– Нас с детского сада учили любить Родину. Я с тех времен помню песню «Берёзовый сок» из фильма «Мировой парень», мы ее с воспитательницей пели. У меня оба деда воевали. С отцовской стороны – Пётр Петрович, чалдон, на двух войнах побывал и рано умер от ран. А по маме – Фёдор Иванович Власенко, реальный хохол. В молодости жил в Беларуси, батрачил на хозяина и влюбился в его дочку, мою будущую бабушку. А поскольку надеяться на хозяйское благословение бедняку не приходилось, он просто выкрал любимую и увез ее в Сибирь. В Кемеровской области, в тайге, они и прожили всю жизнь. Дед прошел финскую, Великую Отечественную, японскую войны, был ранен, контужен и до конца жизни рассказывал мне вот с этим своим хохляцким выговором фронтовые истории, на них я, собственно, и вырос.

А вспомните советскую школу, уроки НВП. Дай автомат Калашникова любой женщине моего возраста – она его спокойно разберет и соберет. Нынешние девочки и мальчики не могут, потому что нет сейчас начальной военной подготовки в школьной программе. Вдумайтесь, со времен перестройки нашу страну «обезжиривали» по всем направлениям, чтобы потом легче было ее добить, допинать, развалить. Нынешняя молодежь сильно удивляется, узнав вдруг, что право жить в своей стране, в мире иногда нужно защищать с оружием в руках. Но разве можно на нее за это обижаться? Вот сейчас возвращаются к нам старые, почти забытые традиции, образовательные, управленческие, они дают надежду.

Поддержка

– В каждом успехе СВО – заслуга людей гражданских, помогающих фронту. Сейчас другая война, другие технологии, которых просто не было ранее. И стоят они немалых денег. С начала СВО мы спрашиваем, почему власти не наказывают коммерсантов, взвинтивших цены на самые востребованные позиции военного ассортимента? И к поставкам Минобороны у мужиков вопросы. Нет сейчас времени на раскачку, цена промедлений – человеческие жизни. Спасибо, есть в бизнесе нормальные люди, понимающие это. Они подгоняют нашим на «передок» машины,  квадрокоптеры, тактические перчатки, тепловизоры, приборы ночного видения, прицелы и другую оптику, кевларовые каски, бронежилеты 5–6 класса, защиту от «тепляков». Люди в России прекрасные. Но там, где принимаются важные для страны решения, мало специалистов, способных делать это грамотно, зато полным-полно «эффективных менеджеров», только и умеющих, что деньги считать. И не хватает, увы, офицеров, которые с полным основанием могут сказать: «Честь имею».

«Убеганты»

– Иные семьи последние копейки собирали, лишь бы спрятать любимого сынка в Казахстане, Армении или еще где от обязанности защищать свою Родину. И многие из них сейчас сидят в бывших республиках – без денег, работы и возможности вернуться домой. Что ж, они сделали свой выбор. И даже хорошо, что сбежали. Чем больше предателей покинет Россию, тем лучше, тем чище она станет. Не надо их назад запускать. Но и внутренних предателей выявлять необходимо – это лично мое мнение.

Натаскивая на ходу

– Помню, как под Гостомелем молодые дедам-десантникам кричали: «Дяденьки, когда вы с нами, нам не страшно». Приезжающие в зону СВО новобранцы – не неженки, есть крепкие подкачанные парни. Многого не знают, конечно, но это нормально. Более опытные будут учить их, на ходу натаскивать и собой прикрывать, если понадобится. Они станут на фронте мужчинами, им деваться некуда. Но вот смотрю иногда видеоролики, в которых ребятишки жалуются на сырость, грязь в окопах, бытовые неудобства, и диву даюсь. Вы понимаете, куда приехали? Извините, это линия фронта, а не городская квартира.

О безопасности

– Нет ее сейчас, ни на первой линии, ни на третьей. Воюют теперь иначе, чем в Великую Отечественную или в Афгане. И «арта» другая, накрыть может в любой момент, в окопе ты или на отдыхе. Можно долго выбирать удобный и безопасный наблюдательный пункт, но прилетит с той стороны «птичка» (БПЛА. – Прим. ред.), гранатами закидает и все эти планы разрушит. Надежным на фронте может быть товарищ, с которым не надо оглядываться, потому что спина прикрыта, рядом брат, которому доверяешь. Или взаимозаменяемость. Каждый из нас старается освоить все виды вооружения в подразделении. Я, к примеру, не только снайпер, но и водитель, минометчик, пулеметчик, гранатометчик. Правда, из танка еще плохо стреляю. А крайний раз у меня двуствольная «снайперка» была, во-о-от такие «огурцы», ЗУ-23 (зенитная установка. – Прим. ред.) За два дня научился работать на ней, больше некому было.

Кто такой снайпер

– Это прежде всего хороший разведчик. Изначальная его задача – наблюдение. Мой рекорд – четыре дня на неподвижной, даже шевельнуться нельзя, точке. Мы втроем были, с пулеметчиком и радистом. Главное в такие моменты – оставаться невидимыми для вражеских «птичек» с тепловизорами. На нас буквально охотились, в той ситуации обнаружить себя означало распрощаться с жизнью. Уйти от аппаратуры обнаружения можно. Хорошо укрывают специальные одеяла, одежда из отражающей ткани, протестированные в боевых условиях. Но лучше всего бережет земля-матушка. Чем глубже в нее вроешься, тем больше шансов выжить. Это ответ на вопросы молодых о том, зачем на полигонах их учат работать саперной лопатой. У меня большой опыт, но до сих учусь. Читаю учебники по снайперскому делу, мемуары снайперов Великой Отечественной. Всегда восхищало, как с простой трехкратной оптикой, без приборов наведения, они за километр врага били.

Вера

– В церковь не хожу, но считаю себя верующим. На фронте без веры нельзя. Священников, правда, в окопах не встретишь, но один на всю жизнь запомнился. Мы стояли в райцентре Синяк, там храм красивый, монументальный. Местный батюшка приходил нас окормлять – кого исповедать, кого окрестить. Потом мы дальше двинулись, а в село нацики зашли, людей убили, как в Буче. И первым казнили его, повесили прямо в храме.

Солдатский быт

– Что у солдата есть? Лопата, нож, котелок, кружка, фляжка, сухпаек. Если находишься в расположении части – то горячее питание, полевая кухня. Но группы все время передвигаются, ей за каждой не успеть. Поэтому в основном консервами обходимся или готовим, когда возможность есть. Точно так же и с баней, со стиркой. Есть рядом речка – уже хорошо. Зимы в том регионе мягкие, не сибирские, так что искупаться-постираться для мужиков не проблема. У меня, правда, нога прострелена, берегу ее, чтобы не застудить. Стараемся беречься от ОРВИ, «короны», гриппа, но переболели все этой зимой, да не по одному разу. Отлеживаться некогда, все на ногах переносим, адреналин помогает.

Расписаться на Рейхстаге

– СВО, на нынешнем ее этапе, больше подходит слово «война», поскольку по факту идет раскачивание Третьей мировой. Против нас и Европа воюет, и США, и Австралия… Заходим в освобожденное село, и среди уничтоженных врагов кого только ни видим в натовской форме, даже афроамериканцев! На фронте я уничтожаю врагов – не людей. Никогда не было у меня этого внутреннего конфликта. Враг должен быть уничтожен. Точка. Нет здесь места сомнениям, жалости, угрызениям совести. Я спокойно сплю, потому что наше дело правое. Сколько на моем снайперском счету? Надеюсь, не меньше трехсот. Чем больше – тем лучше, тем скорее победа России. Мы победим, если даже понадобится для этого в Польшу войти или на Рейхстаге расписаться – у нас мужики об этом мечтают.