Шёпоты и хрипы. В Молодежном театре Алтая представили оперу «Мария Стюарт»

В Молодёжном театре Алтая представили премьеру спектакля «Мария Стюарт» по Фридриху Шиллеру. Жанр постановки режиссер Максим Соколов определил как «опера». А художница Анастасия Юдина поместила историческое противостояние английской королевы Елизаветы Тюдор и бывшей шотландской правительницы Марии Стюарт (закончившееся казнью последней) в невероятное пространство, которое подошло бы пафосной галерее современного искусства.

Взорам зрителей предстают зеркальные золотые стены, серые, как бы смятые скульптуры и арт-объекты, но главное – застывший столб угольно-черного дыма, вырывающийся из середины сцены. Даже те, кто видел предыдущие две постановки этого дуэта на сцене МТА (подростковый Wonder boy и взрослый «Бойцовский клуб»), вряд ли ожидали чего-то подобного. И вновь выразительное оформление не просто не затмевает разворачивающуюся перед нами историю, но дает ей дополнительные смысловые слои, столь многочисленные, что расшифровывать их – отдельная радость.

Нечем дышать

На фоне золотой стены, на высоком золотом постаменте стоит распятая женская фигура, та самая королева Мария (Юлия Юрьева). В боковые ложи выходит Хор, самостоятельный коллективный персонаж спектакля, а в зрительном зале появляется Хормейстер во фраке (заведующий музыкальной частью театра Евгений Гутчин). Он торжественно взмахивает рукой, хрупкая фигура на постаменте оживает, открывает рот, делает шумный вдох и в эту секунду становится похожа на спасенную утопленницу или, напротив, на рыбу, выброшенную на берег. Хор тоже с шумом и явным трудом втягивает воздух в легкие. В этом «задымленном», холодном, но озаренном адскими отблесками пространстве почти нечем дышать, как бы говорят нам режиссер и художник. И мы верим: существовать здесь тяжело даже тем, кто не рискует каждую минуту расстаться с жизнью (а таких немного).

Чтобы сориентироваться в интриге, можно заранее почитать о событиях вокруг английского престола в XVI веке – а можно ничего и не знать. Утрамбовав обширный стихотворный текст немецкого романтика Шиллера в полтора часа сценического действа, Максим Соколов предлагает не отвлекаться от главного: есть две женщины, имеющие вроде бы равные права на трон, только одна – королева, а другая заточена в темницу. А вокруг них – толпа советников, поклонников и врагов, и ни одной живой душе нельзя довериться.

Вся власть – в руках Елизаветы (Ирина Клишевич), суровой женщины средних лет в черном мужском костюме. Зато хрупкая Мария в тонком бежевом топе и черном мини – моложе и красивее, и многие мужчины мечтают спасти ее из заточения. Например, Мортимер, пылкий молодой племянник главного тюремщика (Виталий Прозоров). Он втирается в доверие к Елизавете – ему она и поручает тайное убийство соперницы. Или давний любовник Елизаветы осторожный граф Лестер (Дмитрий Борисов), опасающийся за свое положение после того, как королева решает выйти замуж за французского принца. Вместе эти двое мужчин решают примирить королев, подстроив их случайную встречу. Разве не смогут понять друг друга женщины схожего происхождения? Но ни одна не готова отказаться от своих притязаний, а значит, страшная развязка неизбежна.

На котурнах

У Хора в бежевых корсетах (кажется, это единственная костюмная отсылка к елизаветинским временам!) в этом политическом триллере своя важная роль: его дыхание буквально задает ритм происходящему. Он хрипит, задыхается, что-то шепчет или долго тянет одну мрачную ноту. Он искренне сочувствует заглавной героине и, кажется, пытается ее предупредить, но безуспешно. Сложную звуковую партитуру из шепотов и хрипов написал Владимир Бочаров из Новосибирска.

Впрочем, отсылками к древнегреческому хору на котурнах дело не ограничивается. Мария Стюарт настолько слаба, что может ходить только поддерживаемая Мортимером. Она то и дело раскидывает руки как в распятии, а потом актеры неизбежно воспроизводят иконическую для мировой живописи сцену снятия с креста и оплакивания. Мария – жертва, иначе и быть не могло.

Впрочем, между главными героинями куда больше общего, чем сами они готовы признать. Всесильная Елизавета то и дело выглядит марионеткой, причем в буквальном смысле: ее руками пытается двигать коварный Лестер, страшась и ненавидя ее. «И вся страна под башмаком у бабы», – бросает он с раздражением в сторону женщины, которая пыталась быть неуязвимой в своем непроницаемом мужском наряде.

Спектакль настолько выверен до мелочей, до последнего жеста или вздоха (который вы, возможно, не заметите, потому что будете смотреть в другой угол сцены), что даже кажется холодным. Трагедия, совершающаяся на наших глазах, странным образом не вызывает катарсиса, оставляя какое-то глухое потрясение. Артисты существуют в этом зеркальном пространстве абсолютно всерьез. Но чего стоят душевные терзания их персонажей там, откуда всё равно нет выхода?