Советский Столыпин

Не все знают, что он в молодости шесть лет жил в Сибири, не раз бывал на Алтае. Алексей Николаевич пытался вводить хозрасчет, дал крестьянам паспорта, добавил ещё один выходной день – субботу – и ввёл тринадцатую зарплату. Косыгин был, пожалуй, единственным из когорты правителей брежневской эпохи, кого без всяких оговорок можно назвать реформатором.

Из романтиков – в технократы

В 15 лет будущий советский премьер ушёл добровольцем в Красную армию. Возможно, именно его пролетарское происхождение, участие в Гражданской войне и безупречная репутация технаря помогли Алексею Николаевичу выжить в годы репрессий. После окончания в 1924 году Петроградского кооперативного техникума он был направлен в Сибирь. Работал в кооперативных организациях Черепанова, Новосибирска, Тюмени, Омска, Киренска. Не раз в этот период и позже он также бывал и на Алтае.

В Сибири Косыгин получил первые уроки хозяйственного управления, выучился деловой хватке, навыкам кооперативной работы, получил профессиональные знания, которые пригодились ему в дальнейшей жизни. Именно в Сибири Алексей Николаевич очень полюбил джаз, увлёкся рыбалкой и охотой, занимался волейболом, лыжами, греблей, городками, коньками. «У него были старые коньки «гаги», с допотопными чёрными ботинками, – вспоминает внучка советского премьера Татьяна Гвишиани-Косыгина. – Он обязательно надевал портянки, только портянки, а не носки, иначе, говорил, натрёшь ногу».

Косыгин понимал, что ему надо учиться дальше, уехал из Сибири и в 31 год оканчивает Ленинградский текстильный институт. Но уже через три года, поработав по специальности, становится председателем Ленинградского горисполкома. А в 1939 году его назначают народным комиссаром текстильной промышленности СССР.

С этого поста Косыгин начинает свою сорокалетнюю работу в правительстве страны. Именно ему советские люди обязаны вторым выходным днем, тринадцатой зарплатой, приусадебными участками, первым народным автомобилем «Жигули».

«Главный инженер СССР»

Его имя было синонимом надёжности и олицетворением здравого смысла. Недаром его называли главным инженером СССР. Образно говоря, он мог бы сделать гораздо больше, если бы не стоящие над ним «директора».

Косыгина считают отцом советских экономических реформ. В сентябре 1965 года пленум ЦК КПСС поддержал предложения правительства об изменении системы планирования с целью усиления экономического стимулирования промышленного производства. Было решено утверждать сверху только один показатель по труду – фонд заработной платы (прежде их было четыре), всё остальное предприятия должны были планировать сами. А оценивать результаты деятельности предприятий предлагалось по объёмам реализованной продукции, рентабельности производства и выполнению заданий по поставкам важнейших видов продукции и услуг.

Эксперимент, проводимый с августа 1964 года на фабриках «Большевик» в Москве, «Маяк» в Горьком и на многих других предприятиях страны, показал хорошие результаты. Однако реформа оказалась набором разрозненных и противоречивых шагов, проводилась непоследовательно, тормозилась властями, а расширение самостоятельности сочеталось с усилением административных и экономических полномочий министерств. Реформы Косыгина столкнулись с жёстким противодействием. Оппоненты критиковали реформы, считая опасным ориентирование на прибыль и товарно-денежные отношения. Мол, это бьёт по плановому характеру экономики и ведёт к росту цен и инфляции, падению дисциплины.

В итоге начатые Косыгиным преобразования к середине 1970 годов были свёрнуты, начался период застоя, цели реформы не были достигнуты.

И всё же, по мнению академика Леонида Абалкина, период 1966-1970 годов был лучшим за все годы советской власти, 8-я пятилетка оказалась самой эффективной, а её автора считают советским Столыпиным.

При трёх генсеках

На долю Косыгина выпали, как говорили раньше, три царствования: Сталин – Хрущёв – Брежнев. Непросто складывались его отношения с тогдашним руководителем партии Брежневым. Вероятно, Леонид Ильич ревновал Алексея Николаевича, видел в нём соперника, хотя Косыгин поводов к этому не давал.

Наиболее ярко и публично противостояние Косыгина и Брежнева проявилось на декабрьском (1969 года) Пленуме ЦК КПСС, посвященном вопросам экономики. Второй секретарь ЦК компартии Грузии Пётр Родионов в статье «Как начинался застой», опубликованной в том числе и в «Алтайской правде» 10 сентября 1989 года, писал, что «один за другим выступали ораторы и, направляя стрелы по преимуществу в сторону Госплана, на самом деле метили в правительство и в Косыгина, который его возглавлял. Некоторые речи, особенно тогдашнего первого секретаря Алтайского крайкома партии Георгиева, который даже не говорил, а буквально кричал, словно оказался на многолюдном митинге, отличались явной тенденциозностью, чрезмерной категоричностью, а главное – неаргументированностью и вопиющей бестактностью».

Спасительный Алтай

Анатолий Мельников, бывший председатель Барнаульского гор-исполкома, бывавший на приёме у главы правительства, рассказывал мне, что после обычных слов приветствия Косыгин неожиданно спросил гостя из Барнаула: «А в Залесове льнозавод ещё существует?» Будучи депутатом краевого совета и членом его исполкома, Анатолий Иванович знал о судьбе небольшого предприятия в дальнем райцентре края и ответил:

– Существует, Алексей Николаевич. Вместо старого построен новый.

– А как с мостом в Камне?

– Построили, но только железнодорожный.

– Надо внимательнее на него посмотреть – хорошо бы сделать совмещённый с автомобильным.

Косыгин рассказывал в 1970 годы своему заместителю по Сов-мину Владимиру Новикову о том, что в 1949 году во время следствия по «ленинградскому делу» Анастас Микоян, работавший тогда заместителем председателя Совета Министров СССР, «организовал длительную поездку Косыгина по Сибири и Алтайскому краю якобы в связи с необходимостью усиления деятельности кооперации, улучшения дел с заготовкой сельскохозяйственной продукции».

На всю жизнь советский премьер сохранил дружеские отношения с теми, с кем довелось работать в Сибири. Среди них в семье Косыгиных были желанными Фёдор Новиков и Леонид Минаев, с которыми Алексей Николаевич учился в Петроградской школе кооператоров и работал в 1926 году в Новосибирске.

Известно, что другом Косыгина был его однокурсник по текстильному институту Дмитрий Георгиевич Большаков – директор Барнаульского камвольно-бумажного (вероятно, хлопчатобумажного или меланжевого. – А.М.) комбината, впоследствии – заместитель председателя Совета Министров Киргизской ССР и зампред Владимирского совнархоза.

Столик без ножек

Дважды, в 1962 и 1964 годах, Алексей Косыгин приезжал на Алтай: посещал Алтайский моторный завод, другие предприятия и магазины, участвовал в партийно-хозяйственном активе края.

Бывший второй секретарь крайкома партии Владимир Поляков, работавший в 1962 году директором Алтайского моторного завода, рассказывал мне на диктофон в Москве в 2002 году, что хотел сначала провести высокого гостя к себе в кабинет, но Косыгин согласился пройти туда только после посещения цехов предприятия. В одном из них к нему подошла женщина с просьбой помочь её семье с жильём. Алексей Николаевич ответил, что этот вопрос решают дирекция и профком завода. Чуть позже он попросил Полякова помочь ей с решением данного вопроса. А в кабинете директора случился конфуз. Владимир Васильевич хотел передвинуть маленький столик, а у того неожиданно отвалились все ножки. Но гость сделал вид, что вовсе не заметил этого.

В книге «Моё родное Большеречье» упоминается такой факт. В 1965 году директор Троицкого маслосырзавода Александр Белевич после Всесоюзного совещания работников молочной промышленности попал на приём к Косыгину. Директор попросил у него помощи в реконструкции предприятия. Тот обещал и слово своё сдержал – вскоре в Троицкое поступили недостающие стройматериалы, кабель, трубы и другие материалы.

Лопата – для пролетариата

По воспоминаниям Владимира Полякова, он вновь встречал Косыгина в 1964 году уже в должности первого секретаря Барнаульского горкома партии. Ему вечером позвонил Александр Георгиев: «Алексей Николаевич хочет пройти по городу. Приезжайте».

Зашли в магазин «Красный». Алексей Николаевич заглянул в отдел хозяйственных товаров. Взял в руку лопату, а на ней написано, что её изготовили не на Алтае, а привезли с Урала. Разглядел, что скалки привезли из Кемеровской области. Одним словом, увидел в этой деревяшке проблему для Алтая, да, наверное, и для всей страны.

Отношение Косыгина к мелиоративному строительству на Алтае было скептическим. Об этом упоминается в книге Виталия Сорокина «Аксёнов. Десять ликов времени». «Сам председатель Совета Министров СССР А.Н. Косыгин выступил против. Тогда Аксенов вылетел в Москву. Премьер спросил в упор:

– Ну что тебе даст Кулундинский канал? Мы лучше разрешим строительство канала Краснодарскому краю. Они три урожая собирают...»

В бытность Анатолия Мельникова руководителем Барнаула высший исполнительный орган Советского Союза трижды (!) принимал постановления, касающиеся дальнейшего развития города. Это существенно улучшало его финансирование целых 15 лет, до 1990 года включительно.