КАНИКУЛЫ ТОЛЬКО СНИЛИСЬ

В это трудно поверить, но в 1938 году сразу пять выпускниц алейской школы N 1, поехавших поступать в Томский госуниверситет, все до единой успешно сдали экзамены в этот престижный вуз. Среди них – будущий алейский педагог Ефросинья Клищенко. В девичестве она носила фамилию Полянская.

Чудо-школа

– У нас были сильные учителя, – рассказывает 90-летняя Ефросинья Евгеньевна. – Жаль, не было в школе учителя черчения. Я хотела на математический поступать. Но надо было сдавать черчение, и я выбрала химико-биологический факультет, где никакого черчения не было.

Интересно, что год спустя из алейской школы на математический факультет ТГУ поступил Анатолий Ширшов – будущее светило отечественной науки. С 1960 года и до конца жизни он работал в Институте математики Сибирского отделения Академии наук СССР, где был заведующим отделом теории колец и заместителем директора института.

– Мы ехали в Томск по проторенной дорожке,- вспоминает Ефросинья Евгеньевна. – В этом городе учились знакомые ребята – годом раньше они окончили нашу школу и поступили в артиллерийское училище. Наши общежития были рядом. Томск и тогда был студенческим городом. Жили мы весело, не только над учебником корпели. И в театр ходили, и в цирк, и в кино. Чтобы не стереть на брусчатке подошвы единственных туфель, девчата с кавалерами под ручку шли до кинотеатра босыми – парни несли наши туфли под мышкой. Может, со временем мы и переженились бы, но началась война. Никто из наших ребят с нее не вернулся…

Конец босоногому счастью

– Летом 41-го я окончила третий курс университета и приехала домой на каникулы, – рассказывает Ефросинья Клищенко. – 22 июня мы, парни и девушки, пошли купаться на реку Алей. Вернулись обратно уже после обеда. Смотрим, на площади стоит трибуна и тьма народа. Подходим, говорят: «Началась война». Ребята, которые были с нами, сразу пошли в военкомат подавать заявления на фронт, а мы разошлись по домам – шум, крик, плач кругом. На семейном совете, а мои родители были уже старенькие – под 70, решили, что мне надо из Томска уезжать: все будет отцу и матери помощь. Старшая сестра – тоже учительница – была инвалидом, на костылях, а средняя жила отдельно – в соседнем селе, у нее уже была своя семья; брат наш давно уехал в Москву, работал там корреспондентом главной армейской газеты «Красная звезда». Мои родители, хоть и были безграмотными крестьянами, учебу детей поощряли: из четверых трое получили высшее образование. Решили, что я переведусь на заочное отделение в Барнаульский пединститут, буду работать учителем в Алейске. В Томск пришлось добираться на пароходе. Гражданские поезда больше не ходили – железная дорога работала на фронт. В ТГУ не хотели, чтобы я забирала документы. Говорили, что из-за войны срок учебы сократили на год – учиться осталось один курс. Но я настояла на своем. 15 августа 1941 года в моей трудовой книжке появилась первая запись: «Принята в качестве преподавателя химии и биологии в алейскую среднюю школу N 2».

Буквы между строк

Уже через год она работала завучем. Дефицит учителей появился, едва началась война. В школе N 2 мужское управление сменилось на женское.

– Я преподавала химию и биологию в старших классах, – рассказывает Ефросинья Евгеньевна. – Из мужчин у нас были только учителя военного дела и физкультуры. Как правило, эти предметы вел один человек – заберут одного на фронт, на его место присылают нового, кто вернулся с войны по ранению. Но мы справлялись и без мужчин. Дети были в то время золотые, дисциплинированные. Война налагала ответственность.

Сейчас Ефросинье Евгеньевне даже трудно вспомнить, почему, но в одночасье в дефиците стали школьные учебники. У самих школьников их не было – только у учителей. Учеба шла с их слов. Дефицит тетрадок объяснить проще – их требовалось миллионы, а вся промышленность уже работала на нужды фронта. В алейском музее сохранились журналы, выходившие в довоенное время, которые школьники использовали в войну как тетрадки – писали диктанты и решали задачки в пробелах между печатных строк. О химических опытах молодая учительница в основном рассказывала, показать их не могла – не было материалов, оборудования.

– На уроках дети зимой сидели в шапках, – вспоминает Ефросинья Евгеньевна. – Только снаряды над нами не свистели, а лишений хватало: и холодно было, и голодно.

Вне школы мы все время были загружены работой,- рассказывает она. – Зимой снег железную дорогу завалит – идем с учениками расчищать полотно. В бывшее помещение Госбанка привезли детей из блокадного Ленинграда, они все больные, лица коростой какой-то покрыты – шли помогать их воспитателям: мыли, смазывали ребятишкам ранки. Едва начиналась весна, почти всей школой выезжали в поле на сельхозработы. У учителей не было отпусков, а у ребят-старшекласников – каникул. В начале июня за двумя учителями закрепляли 30 школьников – и до ноября в колхоз. Все это время жили в каком-нибудь амбаре. Дети и сено косили, и на быках пахали. Самая трудная работа была – веять хлеб. От небольшой зарплаты учителя в лучшем случае получали половину. В день получки главбух говорил: «Девочки, надо на танк сдать». Следующая зарплата – государственный заем. Следующая – сдаем деньги на самолет. Но мы не пищали. Зимой после уроков нередко оставались в школе, чтобы вместе с детьми почитать. Тогда в моде была «Педагогическая поэма» Макаренко, еще читали Пушкина, Лермонтова. Специально это нам никто не поручал. Но дома у ребятишек не было возможности читать – керосин для ламп дорогой. В школе он тоже был дефицитом, и мы специально ездили в бор за хворостом для железных печек. Книга освещалась огнем через открытую дверцу.

День Победы застал Ефросинью Евгеньевну на картофельном поле. Радость, по ее словам, была неописуемая. Но и слез много. «Очень точно в песне поют – «радость со слезами на глазах», – говорит она.

Химия любви

Муж Ефросиньи Евгеньевны – Николай Федорович тоже был учителем. До войны окончил Славгородское педагогическое училище. Они познакомились в 1946 году, когда молодой фронтовик пришел в школу узнать, как дела у его племянника – сына погибшего старшего брата. Николай Клищенко сразу после демобилизации работал в военкомате. Артиллерист прошел всю войну. Среди наград – медали «За оборону Сталинграда», где его ранили, «За отвагу», которую получил на Курской дуге, довелось бойцу форсировать Днепр, брать Вену, штурмовать Будапешт, освобождать Прагу. В этом городе в день своего 25-летия Николай Клищенко встретил Победу. После войны он долго переписывался с чехословацкими историками, один из ученых специально приезжал к нему в гости на Алтай. В конце концов Николай Федорович и сам стал преподавателем истории, заочно окончив Барнаульский пединститут.

Так получилось, что приглянувшиеся друг другу в первую встречу Ефросинья и Николай долго потом не виделись. А когда снова встретились, вдруг выяснилось, что они не только коллеги – Николая перевели из военкомата в школу соседнего с Алейском села, но к тому же оба учат детей химии. Правда, большим специалистом в этом предмете он не был, в Славгороде до войны готовили учителей начальных классов. Но преподавать химию было некому – и в районе решили бросить на проблемный участок фронтовика. На районной учительской конференции, где произошла судьбоносная встреча, Ефросинья пообещала Николая в химии подтянуть. Она запомнила этот день – 26 августа 1947 года. Не прошло и полгода, как они поженились.

– Я сама проявила инициативу! – смеется Ефросинья Евгеньевна. – А что оставалось делать? Наши сверстники, которые были на фронте, считай, все погибли. А мы все-таки девки неплохие были.

Захожу я к руководителю районо Петру Ивановичу Глухову: «Петр Иванович, ты сестру выдал замуж? – «Ну, да», – отвечает. «Ну, так выдай меня!» – «Милая Ефросинья Евгеньевна, ну где я вам кого возьму?» А я ему говорю: «Вы назначили в Дружбу Николая Клищенко. Как это, он в Дружбе, а я в Алейске?» Глухов задумался: «Знаешь, Ефросинья Евгеньевна, у нас есть место учителя начальных классов, пойдет он?» – «Пойдет!» – отвечаю. И прямо из районо звоню Николаю в Дружбу: «Если хочешь перебраться в Алейск, сегодня же приезжай». Он сел на попутку, в тот же день приехал. А 22 ноября 1947 года мы расписались.

Золотое правило учителя

Сейчас Ефросинья Евгеньевна живет в Барнауле. В ее однокомнатной квартирке чистота и порядок, с хозяйством она управляется сама. В краевой центр переехала из Алейска по настоянию дочери в 1999 году, через год после смерти мужа. На столе лежат фотографии разных лет, грамоты, свидетельства на государственные награды. Хозяйка приготовила их к моему приходу. В трудовой книжке Ефросиньи Евгеньевны всего три записи – о приеме на работу в алейскую школу N 2, переводе в 1946 году в свою родную школу
N 1 и об увольнении в связи с выходом на пенсию.

Единственный случай смены работы она поясняет так: «В школе N 2 не хватало учащихся для старших классов – ее сделали семилеткой, а я всегда преподавала только у старшеклассников».

Главное в учительской работе, считает она, уважать ученика, относиться к нему как к взрослому человеку. Ефросинья Евгеньевна никогда не выгоняла детей с уроков. «Я старалась, чтобы ученик у доски всегда ответил, – говорит она о своих принципах. – Подсказывала: «Есть такая поговорка «Сапоги мои того, пропускают…». Чего пропускают? Ну вот ты и вспомнил – Н2О». Если школьник не отвечал, договаривались, что он подучит тему и на следующем уроке покажет свои знания».

Один из ее учеников, бывший редактор алейской газеты «Маяк труда», теперь уже пенсионер Сергей Завгородний вспоминает: «Ефросинья Евгеньевна всегда приходила на урок хорошо подготовленной, четко излагала материал, и даже такой слабый ученик по химии, как я, все у нее понимал, хотя хороших оценок по этому предмету у меня не было – я сплошь гуманитарий. Ефросинья Евгеньевна была очень пряма с учениками, ни перед кем не заискивала. Мы были для нее одинаковы. В то же время она оставалась очень доброжелательной – и к нам, и к нашим родителям».

Многие ребята, у которых преподавала Ефросинья Клищенко, получили высшее образование, стали руководителями, многие выбрали профессию учителя. Но те школьники, с которыми она пережила военные годы, почти все пошли по рабочей части – учиться им было непросто: ребята были главными помощниками своих матерей и серьезной рабочей силой в войну, они же поднимали свои обескровленные семьи и всю страну в первые послевоенные годы.