Эксперт рассказал, почему чиновники берут взятки и как бороться с коррупцией

Как известно, борьба с коррупцией в нашей стране носит характер настоящей войны: разработаны государственные стратегии и тактики противодействия этому явлению, антикоррупционные статьи включены в ряд федеральных законов. Прямые поручения президента обязуют чиновников отчитываться о доходах, проходить образовательные курсы и повышения квалификации по антикоррупционным программам… И вместе с тем не проходит и полугода без громких дел о злоупотреблении служебным положением…

«Почему общество проигрывает в этой войне?» – такой вопрос мы задали начальнику Департамента администрации губернатора и Правительства Алтайского края по обеспечению региональной безопасности Владимиру Тарасову.

– Проигрывает – это слишком радикальное утверждение. Мы очень активно воюем, ведем наступление по всем фронтам. И громкие, резонансные дела лишь подтверждают успех «наступательных операций». Помните, как еще лет десять назад все СМИ пестрели заголовками – то рядовой врач за 5 тысяч больничный оформил, то преподаватель в вузе за 2 тысячи пятерку поставил… Сейчас мы узнаём о том, что к уголовной ответственности привлекаются высокопоставленные лица. Это означает, что исключений для тех, кто нарушает антикоррупционное законодательство, нет. Не преступлений стало больше, а выявлять эти преступления стали чаще.

Правоохранители задерживают коррупционеров на основании информации. А информацию дают жители. Наряду с теми, кто считает нормальным явлением принести подарок чиновнику (полицейскому, бизнесмену) за скорейшее решение вопроса, есть и те, кто не хочет мириться с этой практикой. И их с каждым годом всё больше.

– Анонимки рассматриваете?

– Анонимка – это информация к размышлению. Дыма без огня, как известно, не бывает. Инициируем антикоррупционные проверки со стороны правоохранителей. Они информируют нас о результатах. Смотря какие анонимки. Если написано, что имярек – коррупционер, это одно. Если четко расписаны эпизоды – что и когда он сделал, почему бы не проверить? Человек может не подписать жалобу, потому что боится за свое будущее, особенно в сельской местности. Это понятно и объяснимо.

– И всё же бытовая коррупция до сих не считается в народном сознании предосудительной. Наоборот, пословицы и поговорки это явление ассоциируют с волшебным разрешением любых проблем.

– Я и не говорю, что профилактика коррупции достигает стопроцентных результатов. Ещё дьяки думные взятки блинами брали, судьи городские – борзыми щенками, а фельдшеры за хорошо вскрытый фурункул или быстро вырванный зуб – яйцами и сметаной. Немало людей, далеких от власти, до сих пор живут древнейшими стереотипами: мол, власти предержащие – особая каста, их, как божков, надо задобрить, чтобы время уделили.

У нас в стране, к сожалению, велик процент населения, которое считает: если чиновник вымогает мзду – это преступление. А если сам человек приносит деньги в конверте в обмен на услугу – это нормальное условие для быстрого решения вопроса. Если есть люди, которые готовы дать и дают, и есть люди, которые готовы взять и берут…

– То этот союз будет вечен?

– Как бы не так! Однажды между двумя сторонами этого союза вклинивается третий лишний – с наручниками. И серьезного наказания не минуют обе стороны. 291-я, 290-я статьи УК РФ – дача взятки и получение взятки. Это увесистые статьи.

– Так что же делать, чтобы меньше заключалось таких союзов?

– Более точечно проводить профилактику. Усиливать просветительскую работу среди населения. Чиновник решает вопросы людей. И получает за это соответствующее денежное содержание. Это его обязанность – решить вопрос человека. Не надо предлагать, намекать и тем более приносить.

– Хорошо, среднестатистический житель нашего края с готовностью признАет, что коррупция в любых формах её проявления – это зло. До тех пор, пока, к примеру, не заболеет его ребенок. И он  сразу готов дать все взятки мира, лишь бы ребенка лечил лучший врач, лишь бы успели, лишь бы спасли…

– Наряду с «переделыванием человека» надо переделывать систему. И она переделывается. Электронные госуслуги, многофункциональные центры, электронные очереди к врачам и в детские сады, та же сдача ЕГЭ – это методы, позволяющие избежать коррупциогенных ситуаций.

С каждым годом неумолимо сокращается количество ситуаций, в которых кто-то может попросить кого-то об услуге в обход существующих правил и закона. И точка на этих мерах не поставлена. Система будет совершенствоваться дальше. К примеру, начинается глобальная информатизация государственного управления.

– Одна из задач возглавляемого вами департамента – профилактика коррупции. То есть вся ваша деятельность подчинена заповеди «Не давай». А как быть с заповедью «Не бери»? Кто занимается профилактикой среди облеченных властью?

– Наш департамент и занимается. У нас ведь как происходит? Вот поймали кого-то на взятке. Чем выше должность, тем больше вокруг эйфории: так ему и надо, ура!

А мы должны анализировать: что побудило человека стать на этот путь? У нас на государственной службе есть должности с высокими коррупционными рисками. С ними прицельно работаем. Мы проверяем декларации о доходах краевых и муниципальных чиновников, обязуем проходить повышение квалификации по антикоррупционным программам, проводим для них массу семинаров. Это объемная работа: только по муниципальным служащим проверяем до 18 тысяч деклараций в год. Проверяем всех, включая заместителей губернатора. 

За каждым органом власти закреплены сотрудники отдела противодействия коррупции нашего департамента, которые предметно разбирают конфликты интересов.

– Владимир Анатольевич, приведите пример коррупционного риска.

– В любом органе исполнительной власти есть подведомственные учреждения. Допустим, я заместитель руководителя органа власти. А моя родственница руководит подведомственным учреждением. И всё бы хорошо, но я по роду деятельности занимаюсь распределением финансов по подведомственным организациям. Большой коррупционный риск – проявить бОльшую лояльность к финансированию учреждения, которым руководит моя родственница.

Таким образом, мы осуществляем профилактику коррупционных проявлений до тех пор, пока в деятельности какого-то должностного лица или группы лиц не выявятся признаки административных правонарушений либо преступления. 
А дальше идет следующий этап – пресечение преступной деятельности. Включаются правоохранительные, следственные органы. И точку ставит суд.

– А как декларации помогут отследить взятки? Их же не декларируют. И на карту эту сумму не перечисляют. Дают же по старинке, на лапу, наличкой.

– А у нас есть полномочия контролировать расходы! Если вы что-то приобрели на сумму, превышающую ваше денежное содержание за последние три года, извольте объяснить... Проверяем также и мужей, и жен. А с недавних пор и сестер с братьями. По-другому нельзя.

– А я взаймы взяла! И расписку могу сделать!

– Не удивили. И не с такими случаями приходится сталкиваться. Договариваются даже с третьими лицами, чтобы те подали в суд: якобы человек взял полтора миллиона взаймы и не отдал. Будет судебное решение обязать отдать деньги. Так взятки и отмываются.

– На ваш взгляд, что движет успешным, состоявшимся человеком, наделенным властью, когда он принимает такое решение – воспользоваться служебным положением для извлечения личной выгоды? Почему выключается элементарный страх наказания, почему не работает инстинкт самосохранения?

– Люди не превращаются в преступников мгновенно. Это долгий путь: кто-то карабкается к успеху сам, кого-то тащат родители, а кто-то пытается достичь благополучия окольными путями. И достигает порой тех же вершин, что и тот, кто честно карабкался. Человек не может поменяться в одночасье.

Инстинкт самосохранения не работает, потому что в первый, второй, третий раз получилось. В четвертый раз у него уже крылья выросли – не ангельские. Значит, мне можно, значит, я умный, хитрый, изворотливый…

– Вот интересно, много ли их у нас еще, хитрых и изворотливых? Кого пока не поймали?

– На основании одних подозрений дела не возбуждаются. Следствие начинается с передачи оперативных материалов либо результатов проверок. Бывает такое, что пишут жалобу на человека. Но подтвердить факты, взять его за руку пока невозможно. Это же латентный процесс. Не на общем собрании коллектива взятки-то передаются.

– Если я подарю вам на день рождения хороший кофе (просто из уважения), неужели вы расцените это как взятку? Ведь я ничего не прошу. Где грань между подарком от души и взяткой?

– Да, у каждого человека есть круг общения. Чиновники тоже люди, они поздравляют друг друга с праздниками, дарят подарки. Но когда речь о подчиненных, о коллегах из подведомственных учреждений, тут другое дело. Дарить и принимать дары нельзя категорически. Кроме тех, что вручены на протокольных мероприятиях, в служебных командировках или на других официальных встречах (о них надо сообщать работодателю, а если подарок дороже 3 тысяч рублей, его следует передать организации).

– Как вы считаете, почему сейчас так активизировались коррупционные преступления?

– Активизирована работа по их выявлению. Больше расследованных уголовных дел, передачи их в суд.

– Позвольте личный вопрос как человеку, как руководителю с огромным стажем и опытом. Вам когда-нибудь предлагали взятку?

– Я ни разу за свою жизнь не брал взятки.

– Ну предлагали же?

– Прощупывать пытались. Но я сразу четко обозначил позиции. Это не трудно на самом деле – не брать.

Тина КОПЕЙКИНА.