«Крепко прижал бы тебя к груди…»

Электронный каталог «Жди меня…», в который вошли 135 солдатских писем Великой Отечественной войны, вышел в свет в Алтайском крае в канун 70-летия Победы в Великой Отечественной войне.

Идею провести краевую акцию «Солдатское письмо Великой Отечественной войны 1941-1945 годов» к 70-летию Победы» сотрудники Алтайского государственного краеведческого музея озвучили еще в 2013 году. В коллекции АГКМ хранится 640 фронтовых «треугольников» и открыток, всего же в семейных архивах и 33 музеях, участвующих в акции, их около 2200.

К слову, треугольная форма фронтовых писем объясняется вполне утилитарно. Отправлялись они бесплатно, без марок и конвертов. Чтобы скрыть содержание от чужих глаз, листок сворачивали особым образом, а на наружной стороне такого «конвертика» писали адрес. Ясно, что конфиденциальность переписки была весьма условной: любое отправление с фронта штамповалось военно-полевой почтой, тыловыми отделениями связи, военной цензурой.

Ирина Попова, заместитель директора АГКМ, называет письма с фронта самым массовым источником информации по истории Великой Отечественной войны. Ах, как ждали их семьи, даже если была в них всего пара строк: «Жив-здоров, воюю»! Переписка, тонкая ниточка, связывала близких людей, и потому пересылку почтовых потоков во время войны возвели в ранг дела государственной важности. Уже летом 41-го в Главном управлении связи Красной армии было сформировано Управление военно-полевой почты, появились ее отделы при фронтовых штабах. Корреспонденция приравнивалась к стратегическим грузам, вагоны с письмами цепляли даже к военным эшелонам. По статистике, каждый месяц адресатам доставлялось около 70 миллионов «треугольничков». Сколько их затерялось в бесконечной дороге от передовой до дома – не знает никто.

 Для жителей края каталог писем – это не просто еще одна публикация про войну. Ценность его Ирина Васильевна видит в документальности повествований фронтовиков о героизме и мужестве, любви и верности:

– Фронтовые письма могут стать предметом нового разговора о войне, добавить к современному ее видению то, что отличало бы его от уже существующих репрезентаций памяти. Значительная часть музейных коллекций из-за своей ветхости недоступна широкому кругу людей. А современные цифровые технологии позволяют избежать угасания живого голоса тех, кто воевал, и хранить первоисточники для последующих поколений.

Письма первого года войны немногочисленны, лаконичны, трагичны. Но сколько надежды и готовности идти до победы в строчках, написанных в переломные 1942-1943 годы, их в музейных коллекциях большинство. И мы, дабы донести до читателей эмоции каждого бесценного листочка, сохраняем орфографию и пунктуацию.

«…Я долго не писал, потому что с 28.11. находимся в боях… Много моих товарищей убило и ранило, я, пока, на сегодня жив. Не знаю, что будет дальше, сейчас опять идем в бой. Писать много время нет, находимся у Москвы. Пока все, прощайте, целую всех вас горячо… ваш папа». 15.12. 1941 г., А.М. Колтышев, уроженец с. Сорокино Алтайского края.

«Теперь вы должны набраться терпения, пережить все трудности. Пенсию вам будут выдавать 70 руб. в месяц. Придется, Нина, самой поработать. Главное, не бросайтесь в панику и не падайте духом» – из первого письма семье И.Е. Юракова, 14 июля 1941 года, Черниговская область.

Из письма А.А. Швагера: «Знали бы вы, под каким градом пуль и осколков приходилось лежать, просто волосы подымаются. За 20-25 метров быть от окопов противника, слышать их разговоры, как играют, в общем, все. Но все же остался жив и здоров… На передовой,  конечно, приходилось быть и голодным, но тогда, дорогие родители, не до кушанья, про кушанье забудем, давай только курить побольше, да пить и больше ничего там не нужно…»

Вот что написал отцу в Барнаул 23 июня 41-го курсант Пермской летной школы Иван Гулькин: «Известие о начавшихся военных действиях произвело на меня ужасное впечатление. Я всегда ненавидел этих паразитов, которые хотят жить на чьей-то шее, которым жутко хочется наложить свою дохлую лапу на наш священный народ. Я, папа, почему-то заматерился сразу, как услышал. Сейчас зато смешно, надо быть всегда абсолютно спокойным...»

И еще из переписки Ивана Гулькина с отцом, 4 сентября 1942 года: «Если немцы и дальше в Сталинград полезут – мне все равно жить незачем, а раз Сталинград отдавать не будем – то драться буду насмерть…»

Герой Советского Союза Иван Тихонович Гулькин, штурман эскадрильи 141-го гвардейского штурмового авиаполка, погиб весной 45-го в небе над Германией, выполнив 200 успешных боевых вылетов.

Вот что пишет отец, разлученный с детьми: «Томе, Любе, и Нинусе!!! Милые детки, вы скоро пойдете в школу, папка просит вас с первого дня начать учиться только на «хорошо» и «отлично», а ежели вы начнете учиться на «посредственно» с первых дней, значит к концу 1-2 четвертей будет у вас очень много «плохо». Вот давайте соревноваться, я буду уничтожать фашистов больше».

Строки из письма барнаульца Евгения Ватрухина, 12 февраля 42-го: «Деревни немцы сжигают дотла. Таких деревень мы прошли с сотню. Жители их живут в погребах и землянках. Несожженных деревень мало, и то он их оставлял потому, что не успевал сжечь. Дома в этих деревнях до того захламлены, что скорее похожи на хлев. Вот это и есть хваленая немецкая «культура». Евгений Ватрухин был убит через полгода, в августе 1942 года, под Смоленском.

Старшина медицинской службы 56-й гвардейской стрелковой дивизии Н.Ф. Панченко – подруге, 1943 год: «Сибирякам положено быть на фронте… Ты спрашиваешь, как дела и здоровье? Все нормально, «все хорошо, прекрасная маркиза, за исключеньем пустяка…». Дает о себе знать моя проклятая болячка, но виду не показываю. Все это ерунда по сравнению с той болью, которую приходится видеть здесь. И, между прочим, девчонки терпеливее парней, выносливей. Вот тебе и слабый пол! Нас все один генерал хвалит, говорит, что девчата всегда выглядят браво, и уши у шапок не опускают, и подворотнички у них чистые, и караульную службу несут исправно».

Военфельдшер Л. Чеснокова – сестрам в связи с гибелью командира 1-го дивизиона 56-й гвардейской стрелковой дивизии капитана Широкова, февраль 45-го: «Мы вступили в новый бой. Бой сильный, жестокий. Туман и черная пыль, пороховой запах от разрывов наших снарядов. «Катюши» неутомимо поют свои песни, тысячи снарядов летят туда – на запад, земля содрогается, сбрасывает со своих усталых плеч фрицев… Сегодня погиб мой хороший друг, общий любимец капитан Ш., вся его широкая грудь была украшена орденами, а сегодня на эту грудь я бросила своей рукой горсть земли. Слезы лились. Здесь сердце очерствело, огрубело, но сегодня я плачу. За его смерть – отомстим...»

Разведчик Александр Архипов, уроженец Волчихинского района, всю войну хранил в партбилете фото любимой девушки, которой писал: «Вот смотрю на твои фотографии и вспоминаю все прошедшее, все, что было когда-то, когда мы были вместе. Представляю, какая была бы у нас встреча, если бы мы встретились с тобой. Крепко прижал бы тебя к своей груди и целовал, и целовал. Не могу представить и описать те чувства и любовь, которые я мог бы передать тебе, милая Лена!..»

При содействии АГКМ.