Школа детства для взрослых. Интерактивный спектакль поставили в Молодежном театре Алтая

В Молодёжном театре Алтая поставили интерактивный спектакль о детстве «Крахмальная, 92», предназначенный для широкой аудитории 12+, но больше, кажется, все-таки для взрослых.

Крахмальная, 92, – адрес, по которому в Варшаве располагался Дом сирот для еврейских детей, основанный в 1911 году польским врачом, педагогом, писателем и общественным деятелем Янушем Корчаком. Режиссер Бениамин Коц, соотечественник Корчака, обратился к его повести «Когда я снова стану маленьким» и явно задался целью напомнить зрителям, что значит быть ребенком. А для этого вывел на сцену усталых взрослых в грубой рабочей спецодежде и кукол, подозрительно похожих на них же, только в детстве.

Исповедь в перерыве

Скромных размеров «зрительный зал» тоже расположился на сцене – спектакль камерный, и интонация личного доверительного разговора для него чрезвычайно важна. А пока пришедшая на премьеру публика занимала свои места, сцену усердно намывала некая женщина (на самом деле актриса Анастасия Данилова). С началом спектакля она стала кем-то вроде школьной уборщицы, потом появился еще и типичный хамоватый охранник в исполнении Александра Чумакова (на спине так и написано: «Охрана»), велел зрителям отключить телефоны и ушел смотреть телевизор в своей «подсобке».

Семеро главных героев появились в грубых сине-оранжевых спецовках, касках, с термосами в руках – и устроили молчаливый обеденный перерыв, сосредоточенно жуя и уставившись в пустоту. И когда эта затянувшаяся пауза стала уже просто неприличной, а зрители непонимающе заерзали, одного из безымянных действующих  лиц (актер Андрей Воробьёв) вдруг прорвало: «Лежу я однажды в постели и не сплю. Вспоминаю, как в детстве я часто думал о том, что буду делать, когда вырасту. Разные у меня были планы. Вот вырасту большой – построю домик. И сад у меня будет. Посажу деревья разные…»

Как следовало из самого тона этого неожиданно яростного монолога, произнесенного с детской обидой в голосе, мечты героя не сбылись и вырос он обычным унылым взрослым – школьным учителем, срывающимся на детях. Тогда-то и понял, что мечтал не о том, и начал воображать, как хорошо было бы снова стать ребенком. В повести Януша Корчака это неожиданное желание исполнял маленький гном, но на сцене МТА взрослые люди в спец­одежде, до того момента недоуменно или сочувственно слушавшие неловкую исповедь товарища, перевоплотились безо всякого волшебства – просто потому, что в каждом из нас живет забытый ребенок. Схватили больших кукол, напоминающих их же самих в детстве, стащили чужие ботинки и, связав шнурками, закинули на проволоку, протянутую над сценой, шумно дурачились, пока вспыльчивый охранник, олицетворяющий взрослое понимание порядка, их не разогнал.

Играя с залом

Но детство на этом не закончилось. Наоборот, избавившись от сине-оранжевых курток и комбинезонов, актеры остались в сереньких школьных костюмчиках и сели за грубые деревянные парты рядом с куклами-двойниками. Сначала играли в школу, потом – в эскимосов. Соорудили северное жилище – иглу из чужих коробок с быстрыми обедами, за что получили от охранника очередной нагоняй. Застелив всю сцену одеялами, вспоминали, как прекрасна была в детстве игра в снежки, пока кто-то не разбил случайно школьное окно. Изображали суд, наказанные, стояли в углу. Нарядили «рождественскую елку» (обычную стремянку) и даже написали письма зрителям неловкими и безграмотными детскими каракулями. Были тут и первая детская влюбленность, опошленная ничего не понимающими взрослыми (трогательный дуэт Анастасии Воскобойник и Владимира Кулигина), и сочувственный ангел-покровитель детей (неожиданно – Александр Коцубенко в виде большой открытки-тантамарески), и целый фонтан горьких детских слез, брызги которого долетели до зрительного зала и зрительского сердца.

Вся эта игра с подручными предметами развернулась среди странных руин, как будто остова дома после бомбежки с провалами выбитых окон (художник-постановщик – Анна Гребенникова). А в середине спектакля размякшей публике коротко напомнили об участи Януша Корчака, который окончил свою жизнь в газовой камере концлагеря Треблинка вместе с воспитанниками Дома сирот. Но за полуразрушенными стенами декораций оказались еще одни стены – целые, пусть и виртуальные, на мультимедийном экране, и в окна того дома (кажется, кукольного) иногда заглядывало большое детское лицо…

Спектакль с подзаголовком «Урок (мне) взрослому», основанный на тексте важной для мировой педагогики фигуры, на всем своем протяжении умудряется уходить от какой бы то ни было назидательности. И это несмотря на прямой призыв к родителям отнестись к детским радостям и горестям всерьез. Они, как выясняет персонаж Андрея Воробьёва, ничуть не проще взрослых проблем.

«Нам только кажется, что детство – беззаботная пора», – объяснял свой замысел режиссер Бениамин Коц. А его актеры, стараясь растормошить публику, закидывали ее «снежками» и получали их из зала в ответ. Но главный секрет воздействия на зрителей вряд  ли в интерактивности спектакля (безусловно, развлекательной). Он – в блестящих мечтательных глазах актеров, которые здесь не пытаются изображать детей, но определенно нашли дорогу к тому самому «внутреннему ребенку». К тому же создатели спектакля точно знают: дети – такие же точно люди, просто их радости веселее, а огорчения острее, но взрослые об этом почему-то забыли.