Жительница Барнаула, пережившая блокаду Ленинграда, рассказала о Дороге жизни

Конец ноября. Самое время вспомнить о легендарной Дороге жизни из Ленинграда через Ладогу. У каждого спасенного из осажденного города блокадника свои с ней счеты и своя история, как у 85-летней жительницы Барнаула Галины Силиной.

Прощание с Ленинградом

22 ноября 1941 года толщина льда на озере достигла необходимых 20 сантиметров и на восточный берег прошла первая колонна 389-го отдельного автотранспортного батальона под командованием капитана Порчунова.

26 ноября 41-го, ровно 80 лет назад, ледовый путь обрел свое официальное название: военно-автомобильная дорога № 101.

30 ноября открылся второй маршрут ладожской переправы, ВАД № 102.

Галину маленькой девочкой эвакуировали с семьей из города еще в сентябре, по воде, но была это все та же Дорога жизни.

Галина Ивановна не сразу согласилась встретиться с нами. Боялась, что заболит снова переворошенное прошлое, но все же решилась:   

– Блокада, поселившись однажды в ребенке, остается с ним на всю жизнь, ничего с этим не поделаешь. Давно прошли голодные времена, но мне и сейчас снится, как хочу есть и не могу наесться. Плачу, когда слышу песни и смотрю фильмы о военном Ленинграде, не могу ходить на встречи блокадников, хотя совсем мало нас уже осталось…

Отец нашей героини, Иван Евсеев, летчик военно-морской авиации, уходя на фронт, оставил семью на попечение бабушки Дарьи и деда Василия в их доме в Шушарах (ныне это Пушкинский район Санкт-Петербурга). Вскоре Евсеевы получили извещение о том, что Иван Федосеевич пропал без вести, не вернулся с боевого вылета.

Евгения Васильевна – не то жена, не то вдова – срочно вывозила из обстреливаемого и голодающего города троих едва живых малышей: шестилетнего Витю, Галочку четырех лет и кроху Зину. Дедушка с бабушкой (они останутся в Лениграде и вскоре умрут от истощения) собрали ребятишкам в дорогу три чемодана вещей. Когда грузились на пароход, выяснилось, что с собой можно взять только два. Евгения Васильевна один бросила, по ошибке – как раз тот, в котором были семейные фото, кадры былого счастья. При ней осталась единственная маленькая карточка мужа, дети все время просили ее – посмотреть на папу – и в конце концов порвали нечаянно, но без возможности восстановить.

Спасали тонущих

Чтобы убедиться, что картинки в памяти из раннего детства – быль, а не плод ее фантазии, подросшая Галя сверяла их по рассказам матери и официальным источникам. Так, запомнила, что пароход уже причаливал на другом берегу, но люди почему-то прыгали в воду и плыли в обратную сторону.

На самом деле происходило вот что. К сентябрю 41-го немцы уже перерезали пути, связывавшие Ленинград со страной, бомбили и последний коридор, по которому можно было вывезти эвакуированных. Героическими усилиями Красная армия обеспечивала проход транспорта с людьми. 17 сентября фашисты разбомбили и потопили пароход, на борту которого находились ребятишки из осажденного города. Он шел следом за бортом, которым плыли Евсеевы, и все, кто умел плавать, бросились спасать тонущих детей. Из шестисот спасли триста!

Еще одно воспоминание, которому Галина Ивановна в детстве никак не могла найти объяснения:

– Помню густо-зеленый лес, в который каким-то волшебным образом вплывал наш пароход. Мама объяснила, что то не лес был, а камуфляжная маскировочная сетка, по ту сторону которой нас уже ждали грузовики. Заполнив один кузов, военные тут же начинали грузить второй. Надо было как можно скорее отправить колонну на ближайшую железнодорожную станцию, названия которой я не назову, конечно. Была толкучка, кричали дети и женщины. В той неразберихе терялись дети, и их поиски даже после войны для многих родителей не увенчались успехом.   

Пока ленинградцы ждали на станции погрузки в товарные вагоны, на соседний путь подтянули военный эшелон, уходивший на фронт. Маленькие оголодавшие блокадники, те, что посмелее, просили у солдат кто хлебушка, кто кусочек сахару. Галя все не могла решиться, а когда осмелилась, эшелону дали отправку. Как же плакала она от обиды…

Чудес не бывает

Поезд привез их в Башкирию. На крупной станции Давлеканово Евсеевых распределили в Аургазинский район. Башкиры, которые и сами сытно не жили, делились с ленинградцами последним. Зиму кое-как продержались, а едва потеплело, Евгения Васильевна посадила прозрачно-синих своих детей в тележку и повезла назад, в Давлеканово, за пятьдесят километров. Там устроилась на железную дорогу, получила комнату и продуктовые карточки. Работала, правда, по 12 часов, детей оставляла одних и, уходя на смену, просила соседей, башкирскую семью, приглядывать за ними. Так худо-бедно войну и перемогли. 

Галя любила вместе с другими ребятами ходить на станцию, смотреть на проезжающие эшелоны в цветах, победителей, которые возвращались домой, наяривая на гармошках. Однажды один из солдат помахал рукой, Гале показалось – ей, и она закричала что было силы: «Папка!» А поезд уже унесся вдаль, оставив после себя дымное облачко.

Девочка со всех ног побежала за матерью и потянула на станцию, туда, где ей только что привиделся отец. Галю кое-как успокоили всем миром, а потухшие глаза Евгении Васильевны лучше слов объяснили ей, что чудес не бывает.

Следов Ивана Федосеевича его семья так и не нашла, хотя обращалась после войны в Министерство обороны, в училище села Безымянка Куйбышевской области, где он проходил переподготовку летчиков, и в Гатчинский архив Военно-морского флота… 

Выбор

Виктор, окончив шесть классов, вернулся в Ленинград, поступил в ремесленное. А после семилетки вслед за братом уехала из Давлеканово и Галина, да разминулись они, того как раз в армию призвали. Девушка подала документы в военно-механический техникум. Мотив был один – нужно было получить койку в общежитии. Увы, на все специальности в тот год набрали парней.

16-летняя Галя пошла работать на стройку. На этой страничке своей биографии она дала нам своеобразный наказ:

– Будете в городе на Неве, побывайте на Кондратьевском проспекте, там угловой дом, красный, с арками – это мы его строили, наш трест.

Кто из нас не знает из детства стихов Маршака про человека рассеянного с улицы Бассейной? Так вот. На этой улице располагался военно-морской техникум, куда Галя все же поступила через год. 180 рублей стипендии да 50 тех, что присылала ей мама, – крохи, на которые в Ленинграде надо еще было умудриться выжить. Для сравнения: рабочему в середине 50-х платили около тысячи.

Здесь, двумя курсами старше, учился будущий муж Галины, Константин Силин. Он уже работал, когда техникум передали Минмонтажспецстрою, так что военспеца из девушки не вышло. Стала она механиком монтажа и ремонта технологического оборудования.

Куда распределяться? Выбор за супругов Силиных сделал жилищный вопрос. Они любили свой Ленинград, но жилье им в обозримом будущем здесь не светило. И во время распределения в 1959 году Галина попросилась в Барнаул. Расчет был прост. На периферии с квартирами должно быть полегче, а здесь – судоходная Обь, значит, муж может устроиться речником. На самом деле все вышло иначе. В Барнаул они приехали лишь в ноябре, когда навигация закончилась. Ждать новой судомеханик Силин не стал – его взяли с руками и ногами на ТЭЦ-2. Галина же устроилась слесарем на комбинат химволокон. Через год родился их единственный сын Сергей. Задалась и профессиональная карьера. На комбинате Галина Ивановна отработала 35 лет и ушла на пенсию с должности начальника сметно-договорного отдела в 1993 году.

Сын Сергей, к слову, в деда пошел. Стал военным летчиком, сейчас офицер запаса, живет в Новосибирске и часто навещает маму.

Цифра

154 блокадника проживают в Алтайском крае, по данным Минсоцзащиты региона