Слово Фомичева

За почти двадцать лет его работы директором предприятия завод увеличил объемы производства более чем в десять раз, а производительность труда выросла без малого в четыре раза. Сегодня от некоторых руководителей можно услышать: «Хорошо им было тогда, при плановой экономике. Вот попробовали бы они сейчас, при рыночной, еще вопрос, как бы у них это получилось». Действительно, ответить однозначно на этот вопрос сложно, но вот то, что работа с полной отдачей, творческая работа практически всегда приносит положительный результат, спорить не приходится. И вот такому-то стилю работы нам, нынешним, у таких, как Фомичев, еще учиться и учиться…

Пионеры

- Несмотря на то, что сегодня «Алтайхимпром» находится попросту в плачевном положении, я не считаю, что моя многолетняя работа на предприятии, фактически дело всей жизни, была напрасной, - рассказывал во время встречи в Яровом в сентябре нынешнего года Александр Васильевич. - Построен прекрасный, уютный город, тысячи людей, работающих в разные годы здесь, получили на химзаводе первоначальную жизненную закалку, приучились к дисциплине, основательности, обязательности и позже вышли, что называется, в люди, приносили и приносят весомую пользу обществу и стране. Мы ведь всегда трудились на страну, что называется, по-настоящему. Первые ее ракеты работали на топливе, произведенном здесь, в Яровом, в 1952 – 1953 годах. Дальше было ракетное топливо второго поколения – на синтетических продуктах. Мы были пионерами и в производстве твердого ракетного топлива. Это факт, от него не уйдешь, и основы нынешней обороноспособности страны ковались и здесь, в степи.

- Приходилось слышать, что, перенимая передовой опыт других стран, вы кое-что у них заимствовали негласно. Ходит байка, что во время командировки в Италию на экскурсии по одному из заводов вы чуть ли не прихватили с собой некую ключевую «штучку» с одной из сборочных линий…

- Ну, это сильное преувеличение, ничего я нигде не «прихватывал». Но во время командировки в Италию действительно очень хотелось поближе познакомиться с насадкой одного из используемых в их химической промышленности аппаратов. Была экскурсия по предприятию, я задержался «завязать шнурок» у нужного объекта и попросил одного из членов нашей делегации, очень крупного мужчину, меня заслонить, заглянул быстро в сдвинутый люк одного из аппаратов и, поскольку специалист я хороший, успел зафиксировать все, что мне нужно. А уже в самолете по дороге назад сделал и чертеж…

Начало

- Говорят, сегодня директору предприятия нет необходимости иметь специальное образование и опыт, связанные со спецификой производства, которым он руководит, главное - эффективный менеджмент. А себя по большому счету как определяете – вы химик или менеджер?

- Химик. По всей своей сути, хотя профессию эту выбрал случайно. В школе, правда, я бывало «химичил», но в другом плане. Этот предмет у нас вела молодая девушка, только- только окончившая вуз, и меня, поскольку я все предметы учил хорошо, одноклассники часто подбивали задать ей какой-нибудь «специальный» вопрос. Она начинала на него долго и старательно отвечать, вызовы к доске прекращались, чего моим друзьям и требовалось. При поступлении в Томский политехнический институт я хотел пойти на механический факультет. Отец мой в нашем селе был кузнецом, то есть входил в сельскую техническую элиту того времени, я у него был хоть и слабеньким, но помощником – вот и тянуло к механике. Но уже при сдаче документов меня уговорили подать их на химический факультет. Тогда, сразу после войны, нас, парней, на том факультете было всего трое, двое недавних фронтовиков и я. Остальные - девушки. Так вот нас война подкосила... Один из моих сокурсников - Виктор Витюгин стал позже доктором наук и профессором, другой - Михаил Могилевский - директором института в Новокузнецке.

- Понравилась учеба?

- Мало сказать. В то время преподавательский состав в институте был сильнейший – заслуженные деятели науки - профессор Геблер, Тронов - люди, которые создали учебники по химии и умели свои знания передавать другим. Я «заразился».

- Вам часто везло так, как тогда?

- Мне вообще повезло в жизни. Я родился и рос в таежной деревне, где было двадцать два двора. Окончил там четыре класса, точнее, он был один, в котором занимались все, и преподаватель тоже был один на всех. Я очень хотел учиться дальше, но отец мне сказал: «Наверное, хватит тебе учиться, счетоводом уже сможешь работать, чего плохого?» Но в это время за двадцать три километра от нас в селе побольше открылась неполная средняя школа, и я пошел туда. Предвоенная школа-интернат, койка, кормить - не кормили. Ходили с товарищами за продуктами домой по пятницам туда и обратно с котомочками, как-то жить можно было. В 41-м году окончил семь классов, братья ушли на войну, остались сестры с детьми, мужья тоже на фронте. Отец - пожилой уже человек – один кузнец на два села. Но мы привычны были тогда ко всему, я в девять лет уже с ружьишком в тайгу ходил, так что трудности не пугали. Опять интернат, уже в более дальнем селе за сто семьдесят километров от нас, опять учеба. Продуктовая карточка на триста граммов хлеба, поскольку учащиеся приравнивались к иждивенцам, выживай. Кем я только ни работал, добывая на пропитание, но тем не менее три года там отучился, окончил десятилетку.

Вышел тогда приказ Государственного Комитета Обороны – юношей, окончивших десять классов в 1944 году, или отправлять в военные училища, или освобождать от воинской службы, если они поступают на инженерные факультеты. Думали ведь уже тогда, кто страну восстанавливать будет. Нас отправили в Ленинград в военно-морское инженерное училище имени Дзержинского. Туда мы приехали, а училище еще в эвакуации. Направили нас уже в Томское артиллерийское училище, там я простудился и заработал себе ревматизм такой степени, что ходил на костылях. Списали меня, и вот поступил в Томский политехнический. Помог мой школьный аттестат с золотой каемочкой, который тогда был посильнее нынешней золотой медали, поскольку давал право поступать без экзаменов во все вузы Советского Союза. Диплом институтский я тоже, кстати, с отличием получил.

Готовили нас, по сути, к научно-исследовательской работе, но заниматься ею напрямую пришлось совсем недолго – в Яровом я, к слову, впервые побывал, когда работал в экспедиции, искали мы литий, необходимый для производства ядерной бомбы, – распределили меня на наш химзавод.

- С чего начинали?

- С заселения в один из шести бараков, бывших здесь основным жильем, а на другое утро я уже работал начальником смены в бромном цехе № 1.

Директор

- Я слышал, что, когда вы уже работали директором завода, один день в неделю посвящали полному обходу предприятия, дабы своими глазами увидеть, что делается в каждом его уголке. Было такое?

- Было, но я больше любил ходить по химическим цехам уже после окончания обычного рабочего дня. Это интересно тем, что можно было увидеть все без прикрас. Бывало, приходишь в цех, а все – аппаратчики, лаборанты, сам начальник смены - сидят себе в красном уголке. Смотришь технологический журнал, а там уже все процессы до конца смены расписаны. После имеешь разговор уже с начальником цеха, и результаты сказываются. Но, вообще-то, я начальников цехов вызывал к себе, чтобы обсудить вместе какие-либо идеи, связанные с развитием производства, реже если в цехе были сбои, но просто так людей никогда не дергал.

Все субботы, как правило, посвящал обходу строительных площадок на предприятии и в поселке – нынешний город Яровое тогда довольно быстро строился. Делал это обычно вместе с женой, совмещая, так сказать, семейную прогулку на воздухе с работой. Сколько раз бывало зимой, заберусь куда-нибудь на верхние этажи, осматриваю все, беседую со строителями, они часто по субботам тогда работали, а она снизу кричит: «Саша, я уже насквозь продрогла!» Такие вот прогулки любимой жене устраивал, но она, знаю, за это на меня никогда не обижалась.

Но вообще, большую часть своего времени я и во время работы главным инженером, и потом тратил на налаживание связей с исследовательскими институтами. Где только не пришлось побывать в поисках нового, перспективного! Мы не боялись браться и за изготовление медицинских препаратов - знаменитый тогда циклопропан, который производился до того только в США, и мы через Швецию за огромные деньги покупали его только для «кремлевки». Производили и многие другие вещи, за которые никто не хотел браться. Спустя несколько лет после войны, когда вновь начали работать заводы в Крыму, где производить нашу продукцию было намного дешевле, появился «Кучуксульфат», на котором тоже имелось бромное производство, и потому встал вопрос о закрытии нашего завода, поскольку он был убыточным. Пришлось доказывать свою необходимость.

Это было трудно, но это был единственный шанс сохранить завод, сделать его рентабельным. Сегодня говорят о засилье иностранных продуктов, их более высоком качестве и дешевизне по сравнению с нашими, а я в свое время на ярмарке в Лейпциге увидел наши реактивы, только с этикеткой фирмы «Кольбаум», да цена была поставлена в три раза выше, чем у нас. Умели мы добиться и низкой себестоимости продукции, и производительности труда, сравнимой с американской. Говоря современным языком, занимались напрямую как раз тем, что сейчас именуют модернизацией и инвестициями.

Думаю, что нынешний «Алтайхимпром» во многом потерял себя, потому что там перестали заниматься поиском новой продукции, нарушилась связь с наукой, образовался определенный застой. Можно ли изменить ситуацию сейчас? Думаю, что менять ее можно при любых обстоятельствах, главное - браться за дело серьезно, основательно, а не вполовину в надежде на быстрый, разовый результат…

Главный постулат

- Говорят, что если Фомичев что-то обещал, то можно было не сомневаться – так и будет. Исключений практически не бывало.

- Наверное, так. Причем доходило до анекдотичных случаев. Пришла жена слесаря, отличного специалиста, но любителя «этого дела». «Не могу с ним справиться, - жалуется. - Напьется, встанет на табурет, петлю на шею наденет и говорит, что повесится». Я его вызвал на другой день, говорю: «Ты знаешь, что я слов на ветер не бросаю. Так вот знай – надумаешь в другой раз так делать, я сам приду и выбью из-под тебя эту табуретку. Мне ничего не будет. Ты ж этого хотел – вот и получишь». Больше так он никогда не делал, а мы вместе с профсоюзом договорились со сберкассой, и она стала выдавать зарплату не пьяницам, а их женам. Шума было много, доходило до первого секретаря крайкома партии Георгиева. Он сказал: «Правильно Фомичев делает. Пойдут другие по такому пути - я их поддержу». Дал слово - держи. Эту поговорку любому человеку надо знать и помнить, а уж руководителю тем более. Это для него должно быть одним из главных постулатов в работе.

Справка «АП»
Фомичев Александр Васильевич родился 8 августа 1927 года. Заслуженный химик РСФСР, почетный гражданин города Яровое и города Славгорода, кавалер орденов Ленина, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, “Знак Почета”, с 1968 по 1987 год директор Славгородского ордена Трудового Красного Знамени производственного объединения “Алтайхимпром” имени Г.С. Верещагина. В период его работы было создано уникальное предприятие с номенклатурой, обеспечивающей технический прогресс в космических программах (на сделанном здесь топливе летал в космос Юрий Гагарин), в электронной, электротехнической, авиационной, машиностроительной промышленности, строительстве, медицине, сельском хозяйстве, химической и оборонной промышленности. Предприятие производило до 60% продукции, которая больше нигде в СССР не выпускалась, значительная часть не выпускалась и в Европе, и в мире.