Сон в руку

Давний и хороший рубцовский знакомый припомнил историю своего дедушки-фронтовика. «Дед Коля у меня был замечательный, земля ему пухом! Настоящий везунчик – по-другому не скажешь. Да он и сам это хорошо понимал…»

В молодости Николай Сорочкин считался фартовым парнем. Как говорили друзья, удача держалась рядом с ним словно верная собачонка. Сопутствовала, значит. И в работе, и в лотерее, и даже в картишках (чего греха таить). Но слепому азарту не поддавался. Получал выигрыш на руки и сразу тратил. Исключительно на конфеты-пряники для ближних… А потом - война, повестка в армию.

- Снится мне накануне отъезда, будто хожу-брожу по скошенному полю, - вспоминал Николай Трофимович. – А сапоги на мне драные-предраные! Того и гляди, развалятся. Задумался: прямо здесь бросить или таки в хозяйстве сгодятся? Пожалел. Вернулся к хате и закинул на крышу. Пусть валяются…

Утром рассказал родне. Бабка Алена разохалась: «Не к добру! Но хоть домой принес и то ладно». А отец с матерью зашикали на старую, дескать, накаркаешь еще… Посмеялся наш герой над такими вот домашними страхами и отправился Родину защищать…

- Летом 1944-го дошли до Вислы, - продолжал ветеран. - Приказали окопаться. Справился махом, отрыл окопчик. Сверху солнышко греет, за спиной в лесочке «броня крепка и танки наши быстры». Слева из оврага свежестью тянет, справа пулеметный расчет - Вася Лахтин и Петя Скоробогатов. Сила! Полный порядок и благодать…

Я на тот момент - тертый боец и всю дорогу без единой царапины! А тут начало меня потряхивать словно в ознобе. Соседи видят и подначивают: «Коля, ты мандраж-то убавь. У нас аж земля осыпается!» - «Замерз», - отмахиваюсь. «Ну так начни вторую яму – согреешься». Делать нечего, взялся ковырять, лишь бы нервы унялись. Вырыл на штык, сел перекурить, свернул цигарку. И вдруг со стороны немцев пара пушек: «Бах, бах!» И тишина…

Ох я и задергался! Если снаряд не свистит, то явно не стороной, а к тебе в гости... В секунду до мозгов дошло. Бежать – некогда. Рухнул пластом, вжался в едва початое укрытие. Тут «поросята» и прилетели. Один - в мою прежнюю ячейку, другой - к друзьям-пулеметчикам...

Это мне уже потом рассказали. Сам ничего не помню – осколок черепушку пропахал, контузило… Зато с тех пор ношу моднейший пробор (весело шутил). Жаль, не в струночку получился – кривой, как пьяная колея. Хреновый цирюльник попался… Иногда вспоминаю: а ведь права была бабка Алена! Помнишь насчет сна-то?! Оставь я сапоги в поле, наверняка и сам бы у Вислы остался. А так – выжил и домой добрался, хоть и раненый...

Спрашиваешь, как наших убитых хоронили? Была возможность, то с почестями. И могилу выкопают, и салют дадут, и памятничек поставят. А ежели бой идет, а потом отступать надо… Или где-нибудь в лесах, в болотах… Иногда и зарывать-то нечего. Вот когда Ваську с Петей крупным фугасом накрыло, чего там хоронить? Нечего…