Озёрки глотают дым

Название селу дали, как говорят местные жители, пять озер, когда-то располагавшихся в округе. На сегодня Озёрки остались уже без озер: три из пяти сгинули давно, а Большое и Матнинское – сравнительно недавно, лет десять назад, в селе еще много тех, кто помнит, как в них водилась рыба. От Большого остались заросли камыша, в которых, говорят, где-то есть и немного воды. Матнинское даже официально называется болотом.  

- Уже лет десять, как озеро пересохло…- рассказывает нам Виталий Васильевич Смирнов, живущий на Береговой в доме № 13. – И каждый год оно горит. Снег выпадет, а оно все равно горит. А в это лето дыму столько, что иногда выйдешь во двор – а даже бани не видать…

- Нынче задыхаемся все лето… - говорит Валентина Михайловна Ядыкина из дома № 6 на улице Береговой. – Утром вроде полегче, а потом – снова дым.

В день нашего приезда в Озерки дыму было намного меньше. Но местные «обнадежили»: еще не вечер. В прямом смысле – дым по какой-то причине скапливается к концу дня.

- Вечером в трех метрах ничего не видно… - говорит Владимир Коновалов из дома № 4 на улице Береговой. – Иногда приходится ночью на машине выезжать, так бывает, что и капота не видишь. В окно высунусь и край дороги высматриваю. Обычно само гасло, но в этом году торф перебудоражили и он до сих пор горит.

«Перебудоражили» - это про то, что за торфом, который, как известно, хорошее удобрение, в этом году приезжали на машинах. Бывшее Матнинское озеро раскопали в нескольких местах. Загорелся же торф предположительно от сельхозпалов. («Алтайская правда» много лет пишет о вреде сельхозпалов, и вот этому еще одно доказательство.)

Бывшее Матнинское озеро, а ныне болото, начинается метрах в пяти от заборов. Проходим огородами и оказываемся перед большим полем желтого цвета. Но здесь желтый – это не глина. Это – пепел. Нога уходит в пепел по щиколотку.

- Вы осторожнее, провалитесь… - предупреждает Валентина Сергеевна Огнева. У нее на Береговой огород. Недавно она вместе с соседкой по огороду, Ниной Михайловной Заниной, отстаивала свою картошку от огня:

- Я тушила, а Нина Михайловна за мной шланг таскала… И вот так мы, две бабки, воевали с огнем…

Торф тлеет под поверхностью земли. Земля то и дело лопается, из трещины идет дымок.

- Вот, видишь, дым… - показывает мне Валентина Сергеевна. – А туда шли – не было.

Недавно на Береговой сгорел забор. Приехали пожарные, потушили. Это в общем-то все, что пожарные могут в данной ситуации сделать. Основные же меры борьбы – профилактика.

- Мы сделали опашку на ДТ-75, распахали полосу пятиметровой ширины… - рассказывает о принятых мерах глава села Сергей Зеленьков. – Выехать же тяжелой технике на само болото невозможно – провалится. Да к тому же жители не пропускают технику через свои огороды. Залить торф водой – у нас нет такого количества воды. В Москве при борьбе с пожарами на торфяниках специальные помпы забивали до водоносных слоев. Но у нас на такое денег нет. Нынче к тому же засуха – месяц не было дождей…

(Кстати, пролившиеся в минувшие выходные над краем дожди не произвели на торфяники никакого впечатления – как тлели, так и тлеют.)

Как мировой опыт, так и подмосковные пожары на торфяниках в 2010 году показали, что самый действенный способ борьбы с тлеющим торфом – обводнение. Проще говоря - заливать торфяник водой до полного утопления. По оценке Татьяны Минаевой, координатора проектов по сохранению торфяных болот Международного бюро по сохранению водно-болотных угодий, стоимость обводнения одного гектара торфяника составляет около 2 млн. рублей («Российская газета» за 4 августа 2010 года, статья «Из огня – в болото»). Площадь тлеющего в Озерках торфяника – около трех гектаров. За шесть миллионов можно уберечь 5 тысяч жителей села от большой беды. При определенных условиях пожар может распространяться с немалой скоростью – это мы уже знаем на примере Николаевки.

Если же не прибегнуть к радикальным способам борьбы с торфяником, то остается одно – ждать, пока выгорит. И глотать дым…