Конкурсная работа: Передо мной тронутое временем портмоне деда…

С трепетом в сердце достаю из него два документа – свидетельство об освобождении от воинской обязанности и свидетельство о болезни. Каллиграфическим почерком в свидетельстве об освобождении от воинской обязанности выведено, что 22 июля 1959 года мой дед Грачев Семен Полуэктович комиссией при Знаменском райвоенкомате Алтайского края был списан подчистую по причине болезни. 49-летний мужчина к тому моменту стал глубоким инвалидом. Инвалидность приобрел на войне.

В августе 1941 года с Бийского вокзала уходил на запад очередной воинский эшелон  составе 1021 человека, тогда все думали, что на Москву. Во всяком случае, сибиряков битая, но не сломленная столица ждала с большим нетерпением. Уже в пути планы поменяли, и эшелон направили в Карелию, где финны показали себя хорошими воинами. Возникла реальная угроза выхода вражеских войск на стратегически важную линию Кировской железной дороги, которая связывала Мурманск с «большой землей». Допустить это было никак нельзя. Кстати, уже на второй день войны, 23 июня, финны стали нарушать воздушные границы СССР, случались стычки и на земле. А 26 июня президент Рюти официально объявил о состоянии войны с Советами.

Сибирский батальон прибыл в Карелию 1 сентября, как маршевый. Состоял он в основном из людей, ранее не знакомых с военным делом. Вооружен  был только винтовками. Все обучение заняло пять дней.

Бой, каким прославились сибиряки, проходил в районе озера Ругозеро 7 сентября. Известный поисковик Карелии В.И. Рыбаков рассказывал, что 7сентября ближе к пяти часам начался бой. Длился он до глубокой ночи. На участке сибирского батальона был кромешный ад. Финны вели по нему беспрерывный огонь из орудий и минометов. Сибиряки держали левый фланг. К концу дня батальон потерял 400 человек…

По данным разведки и показаниям пленных стало ясно, что на другой день финны предпримут новую атаку, теперь уже справа. Правый фланг начали экстренно укреплять ранцевыми огнеметами. Со всех частей 27 дивизии стали стягивать огнеметчиков, всего 40 человек. Их главной задачей было подпустить противника как можно ближе, с тем, чтобы уничтожить массированным огнем. Все так и случилось. Попытка финнов прорваться к Кировской железной дороге потерпела крах.

11 сентября предприняли попытку контратаки. Перевес в вооружении, технике и людях был на стороне противника. По приказу командующего Карельским фронтом 27 дивизия прекратила оборонительные бои в Ругозеро. Отступали тяжело, несли при этом огромные потери. Не обошла беда стороной и моего деда. 11 сентября он получил серьезное ранение в голову  с нарушением  правой теменной кости. Череп у деда был сильно деформирован, настолько, что в детстве могла спокойно поместить в углубление на голове свою ладонь.

Характер ранения стал понятен многие годы спустя после общения с поисковиками. Кстати, они до сих пор ведут в районе боя раскопки и небезуспешно. Часто поднимают винтовки образца 1891 года, крайне редко встречаются им останки станковых пулеметов, и, что самое удивительное, не было поднято ни одной каски. Выходит, их солдатам просто не выдали.

Бесценные находки поисковиков свидетельствуют о том, что сибиряки в Карелии стояли насмерть. Из сотен подсумок для патронов только в двух еще что-то было. Пример мужества и стойкости наших солдат оценил даже противник. В дни боев за Ругозер финская пресса писала о то, что «о русских можно сказать, что они свою неблагодарную задачу выполнили хорошо. Они компенсировали свою малую обученность  упорством и жертвованием всеми второстепенными  интересами для достижения главной цели».

В тот же день 11 сентября деда отправили в Ульяновский экогоспиталь, который стал принимать раненых в начале июля 1941 года. Из госпиталя дед выписался только в январе 1942 года. Врачебная комиссия сочла его воевать  негодным.

Сейчас в районе Ругозеро установлен памятный мемориал, на памятной плите высечены фамилии солдат из 17 районов и городов края. Всего около 200 фамилий. Поисковики уверены, что не все еще имена защитников Карелии известны, что земля до сих пор хранит много тайн. Если верить копателям, там происходят мистические события. Как известно, в Карелии произрастает хвойный лес, и появившуюся вдруг березку, расценивают как знак. Дерево точно указывает на место, где необходимо вести раскопки для поднятия останков.

Вернемся в 42-ой. После госпиталя Семен Полуэктович приехал в маленький поселочек Малиновка, что некогда был на карте Суетского района. Его семья в то время жила там. Зима 42 выдалась суровой. И голодной. Женщины тянули хозяйство как могли. Могли не как мужчины. И тут вдруг в деревне появляется фронтовик, хоть и измотанный до предела. Определили его на самый ответственный участок, на овчарню. Там и мясо, и овчины – и все для Победы.

Дед мой был добрым и честным. А тут дал слабину. Дело давнее, думаю, можно рассказать правду, для того, чтобы стала понятна вся глубина трагизма. Когда семья стала пухнуть с голоду, спасал ее овчинами, пропитанными креолином. Хозяйка дома Анисья, моя бабушка, ночью распускала шкуру животного на лоскутки и помещала их в русскую печь.  Шерсть там скатывалась и получалась размягченная кожа. Дальше кожу варили в чугунке, только редко. Обычно детвора, а в семье было трое детей, съедала ее сразу после печи. Рвали   с остервенением, на запах  не обращали внимания. Самая младшая была на особом положении. Для нее специально осенью собирали колоски. Зерна растирали и из получившихся хлопьев делали отвар. Старшие жадно смотрели на то, как их сестра с причмоком пьет питье. А мой дед, с нечеловеческой тоской в глазах – на своих голодных детей. И еще неизвестно, где было ему тяжелее, на фронте, или дома.

В 1943 году Семена Полуэктовича вновь призвали на фронт. Весь фронтовой путь еще только предстоит восстановить. Знаю только, что он принимал участие в форсировании Днепра. Бои на подступах к Днепру шли ожесточенные. Дед воевал тогда в составе 240-ой стрелковой дивизии 38 Армии. Враг всячески старался сбросить наши соединения в Днепр, но это ему так и не удалось. По воспоминаниям моей матери, дед часто рассказывал о битве за Днепр, никак не мог понять, как можно было уцелеть в такой мясорубке. Бои велись и в воздухе, и на земле. Фашисты стягивали туда свои отборные части. С августа и по октябрь 1944 года воды Днепра имели кровавый оттенок.

Закончилась война для Семена Полуэктовича Грачева в Венгрии, в местечке Замоль.

Помню деда плохо. Он умер, когда мне было пять лет. Помню только, что к моменту, когда Брежнев кинул клич: «Фронтовики, наденьте ордена». Надевать деду уже было нечего. Внукам раздал в качестве игрушек. Была и у меня такая «игрушка», за которую дед кровью заплатил.

Ирина Белоус.Суетский район.