Пожилая жительница Барнаула «поселилась» в кустах у аптеки

От сумы и от тюрьмы не зарекайся – истина, во многом объясняющая сердобольность наших читателей. Часто они звонят в «АП», проговаривая примерно одинаковый, с незначительными вариациями текст: «У нас тут бабушка в кустах третий день сидит…» Зимой таких историй мало, летом их количество возрастает многократно. Одна из них стала поводом для срочного вмешательства «АП».

Ампутация

На этот раз звонили провизоры аптеки «Здоровье», что на проспекте Ленина, 167. Мы были на месте через двадцать минут. Бабушка, и впрямь сидевшая в кустах у аптеки, казалось, не замечала проливных дождей и укусов комаров. Заботливые провизоры к тому времени уже принесли ей плед и несколько досок, чтобы не простыла на мокрой земле, подкармливали ее, поили чаем. «Видите, чем от комарья спасаюсь», – пожилая женщина демонстрирует дымящую «беломорину», держа ее культей, оставшейся после ампутации пальцев. Надежда Ноева – одна из шести миллионов (очень приблизительная цифра) людей России, бывших ее граждан, чьим домом стала улица.

Она оказалась не такой уж и пожилой, ей нет еще и шестидесяти. Ощущение ветхости создают рваная одежда, помятое лицо да нарушенная речь, из которой мы кое-как узнаем следующее. Ампутированные пальцы рук и ног – это последствия производственных травм, полученных во время работы на заводе мехпрессов. Дом у женщины есть, буквально через дорогу, на пр. Ленина, 144, но никто ее там не ждет. Муж давно ушел к другой, его брату и сыну Илье она не нужна, а злая свекровь, ныне покойная, давно выписала ее из квартиры. Пенсии нет, паспорт и СНИЛС потеряны, где и когда – не помнит.

В дождливый июльский день «АП» подняла «десант» служб, призванных помогать обездоленным. Вызвала полицию и «скорую», созвонилась с Главтрудсоцзащитой и успокоилась: теперь-то бедную женщину не бросят на произвол судьбы. А вечером того же дня – новый звонок от сотрудников аптеки: Надежда, увидев, что ее и впрямь хотят увезти, дала деру. Она легко передвигается по городу, несмотря на ампутацию, и, говорят, вскоре уже была замечена на Новом рынке.

– Очень хорошо знаем эту бабушку, – ответили нам в пресс-службе УМВД России по Барнаулу. – Не раз горожане вызывали наряд, чтобы мы увезли ее, пристроили в больницу или интернат. И пристраивали несколько раз, и документы, которые она постоянно теряет, помогали оформлять, да только уходит она отовсюду. Видимо, и в этот раз так же будет.

В Главтрудсоцзащите подтвердили: за последнее время Надежда Ноева успела пожить в домах-интернатах для инвалидов Рубцовска и Барнаула,  приютах нескольких общественных организаций.

Выбор

Помнят нашу новую знакомую и в центре социальной адаптации для лиц без определенного места жительства, называемом в народе приютом на Тимуровской. По словам заведующей отделением социальной помощи Ларисы Кутало, женщина пришла сюда сама в августе 2014-го, когда ночи стали холодными, да не задержалась.

– Нигде она долго не задерживается, это правда, – говорит о бывшей подопечной Лариса Ивановна. – У нас ведь, как и в других подобных реабилитационных учреждениях, жесткий режим. Обратился человек с улицы – обязательно должен пройти санпропускник и осмотр врача. Иначе никак, здесь ведь общежитие. Нельзя курить, пить спиртное. По стандартам оказания социальных услуг мы предоставляем человеку, попавшему в сложную ситуацию, ужин, ночлег и завтрак, в 8 утра он должен покинуть помещение. Кров люди получают на месяц, но иногда, если надо оформить документы в дом-интернат, до 180 дней. Подразумевается, что это время используется для социальной и трудовой, по возможности, реабилитации. Но и тем, кто у нас не «прописан», мы помогаем восстановить документы. В среднем один из пяти человек использует такую возможность встать на ноги и начинает новую жизнь. Большинство же тех, кто привык к «свободе», увы, делают иной, более легкий выбор, как сделала его и Надежда Ноева.

Миграция

По словам Ларисы Кутало, людей, обращавшихся сюда за помощью, условно можно разделить на две группы. В первой – те, кто отсидел длительный срок в местах лишения свободы. Покинув колонию, они теряются в условиях новой жизни, которая не собирается нянчить тунеядцев. Во второй – такие как Надежда. Лариса Ивановна рассказала о Сергее, которому в наследство от отца остался дом в деревне. На вопрос, почему он предпочел казенные стены родным, последовал ответ, обескураживающий в своей наивности: «Там печку надо топить, огород садить – зачем мне это…»

– Таких «ветеранов» у нас много, – подтверждает заместитель директора центра Николай Пинчук. – Сезонные миграции для них норма. Ближе к зиме они стараются попасть к нам, а едва теплеет – уходят. В холода мы работаем на полной нагрузке вместимости 72 человека, а сейчас у нас всего двадцать клиентов. Лишь часть из них стремится найти работу, хотя бы сезонную.

Итак, соцслужбы готовы помогать Надежде Ноевой. Но для того чтобы оформить новый паспорт, она сама должна сделать как минимум два шага – написать заявление об утрате старого и предоставить три фото. Что сложного? Увы, женщину больше устраивает уличный вариант существования. Мы предложили проводить ее домой, к родным – женщина и от этого отказалась.

Туда мы отправились без нее. Долго и тщетно стучали в грязную ветхую дверь. Стук услышала Валентина Киселева, соседка Ноевых. Ее версия истории нашей «героини» кардинально отличается от той, что озвучила сама Надежда. Много лет назад она вышла замуж за Николая Ноева. Их сыну Илье исполнилось три года, когда Надя бросила его ради другого мужчины. Вскоре Николай оставил малыша на попечение своей матери и создал новую семью. Именно тогда свекровь Людмила Ноева выписала из квартиры непутевую бывшую сноху, без конца менявшую спутников жизни. Не срослось и с ампутацией. Как рассказала Валентина Григорьевна, ноги и руки Надежда отморозила «по пьяни», а вовсе не «потеряла на производстве». Людмила Ноева, пока жива была, помогала внуку и детям. Сейчас в квартире, до сих пор неприватизированной, живет второй ее сын – Владимир. По словам Киселевой, он тоже нигде не работает и давно уже не платит за квартиру. Если так пойдет дальше, его домом тоже может стать улица.

Иногда по старой памяти Надежда приходит в родной подъезд, устраивает там распивочную, совмещенную с туалетом, чем вызывает понятное негодование жильцов. Когда ее выгоняют, она безропотно уходит на улицу и садится под очередной куст…

Постскриптум

В советские времена паразитический образ жизни наказывался по статье 209 УК РСФСР. Тунеядство «лечили» исправительно-трудовыми колониями. Едва в 1991 году отменили статью, Россию наводнила армия бездомных, для которых любой город, где есть теплотрассы и мусорные баки, – «хлебный». Именно этих людей обманывали черные риелторы, именно они становились первыми кандидатами на увольнение. Вопрос: «А кто им виноват?» – оставим за рамками статьи, он совсем не в тему. В Алтайском крае сейчас действует немало структур, государственных и общественных, призванных помочь таким людям вновь обрести себя, оформить документы, найти жилье,  работу либо подтвердить инвалидность и устроиться в один из домов-интернатов. Человеку беспомощному, утратившему социальные связи, они не заменят, конечно, родного дома, но дадут чистую постель, горячую еду и врачебную помощь. Однако люди предпочитают улицу, бравируя при этом росказнями о легкости бытия.

Бомж всегда бродяга, но бродяга, как в случае Надежды Ноевой, не всегда бомж. Никто и ничто не мешает ей вернуться в квартиру свекрови, оформить по новой документы и полагающиеся инвалидам выплаты, погасить долги по квартплате и жить достойно. Увы, она выбрала путь, который гордо именует свободой.

Ответ на вопрос о том, можно ли насильно сделать человека счастливым, для многих читателей, время от времени сообщающих редакции «АП» об очередной бабушке (дедушке, молодом человеке – нужно подчеркнуть), очевиден. Он – в возврате старой, довольно жесткой, зато эффективной системы принудительных исправительно-трудовых учреждений. По мнению «АП», законодателям есть над чем подумать.