Мастер Анатолий Логачев: "У старинных вещиц есть душа"

19:50, 13 ноября 2021г, Культура 1163


Мастер Анатолий Логачев: "У старинных вещиц есть душа" Фото №1
Мастер Анатолий Логачев: "У старинных вещиц есть душа" Фото №2
Мастер Анатолий Логачев: "У старинных вещиц есть душа" Миниатюра №3
Мастер Анатолий Логачев: "У старинных вещиц есть душа" Миниатюра №3

Фото Олег БОГДАНОВ

Полвека учительства. Победы в краевых конкурсах. Работа с одарёнными детьми. Издание книг по краеведению. Реставрация икон. Мастер-классы резьбы по дереву для желающих – все, чем занимается алейчанин Анатолий Логачёв, по сути, есть собирательство крупиц истории.

Дело чести 

С 16 лет Логачёв конструирует… музейные пространства. Поначалу это были сельские залы трудовой и боевой славы, ленинские комнаты – в духе времени. Не все из них, перешагнув порог века, стали полноценными музеями, но там, где это случилось, как правило, обнаруживалось участие Анатолия Николаевича – в Кабаково, Красном Яру, Кашино, Плотаве или Алейске…

Музейное дело в районах всегда держалось на энтузиастах. Специалистов не хватало, и на стыке веков штаты комплектовали педагогами, историками – словом, людьми просвещенными, способными увлечься и увлечь поисками, исследованием, сбором информации и артефактов. Кому сейчас в Алейске неизвестны имена Галины Карасёвой, Людмилы Петровой, Раисы Рогозиной? И Анатолия Логачёва, конечно.

В 1999 году историко-краеведческий музей переехал в историческое здание, в котором в годы войны размещался один из пяти госпиталей, эвакуированных в Алейск. Еще четыре – на улице Советской, 100, в райбольнице, школах № 2 и 111, клубе сахарного завода, кроме того, Алейск приютил вывезенный из блокадного Ленинграда детский дом № 26. Факты эти сами по себе требуют детального изучения. А тогда, осенью 99-го, Логачёву предложили взяться за оформление экспозиций, помочь музейщикам с наполнением нового пространства. Почему ему? Знали его как мастера, человека чести, знатока истории района. Когда у Анатолия Николаевича были готовы проекты, дали ему в помощь умельцев, мастерскую – работа закипела.

Когда открывали музей на новом месте, насчитывалось в нем лишь 1200 экспонатов, а сегодня их количество в коллекциях превысило 19 тысяч.

Где человеком стал

Алейские Логачёвы – выходцы из Хохольского района Воронежской области. В селе Матрёнки (ныне Староникольское) дед Анатолия, первый в округе столяр и плотник (вот она, порода!), перед войной дом поставил всем на загляденье, крепкий да ладный. Оккупировавшие село немцы на постой именно сюда, в лучшую избу, пришли, выгнав бабушку с ребятней. 

На Алтай Анатолия родители-целинники привезли еще маленьким. Семья обосновалась в совхозе «Алейский», в поселке Мамонтовском. Здесь отец Николай Иванович, фронтовик-танкист, дважды горевший в танке и чудом выживший, еще 40 лет отработал трактористом. А мама Татьяна Антоновна, вырастив девять детей, стала полным кавалером ордена «Материнская слава». Это фрагменты семейной летописи, представленной супругами Логачёвыми, Анатолием Николаевичем и Любовью Яковлевной, на краевую эстафету родительского подвига в номинации «История рода». В 2015 году они стали ее победителями.

Что есть для человека родина? Место, где родился или где душа росла? На эти вопросы не ответишь раз и навсегда. Наш герой, например, делает это всякий раз, когда отправляется в дальнее село за очередным раритетом – маслобойкой, наградным портсигаром с надписью: «От командования...», патефоном или изящной прялкой, на которой лет сто назад тянула казавшуюся бесконечною нить неведомая нам мастерица…

А ведь есть душа у старинных вещиц. Возьми только в руки, прислушайся. Вот керосиновая лампа – такие в ходу были в деревнях вплоть до 70-х годов ХХ века. Выручали там, где электричество маломощными генераторами вырабатывалось. Вечером мотор ради экономии топлива выключали и тогда окошки наливались теплым золотым светом керосинок. Одна только проблема возникла у музейщиков – сохранились лишь остовы, стекол уже не было. Выручила пожилая жительница Алейска с улицы Партизанской – отдала в музей несколько стеклянных корпусов для таких ламп, сбереженных, видимо, не напрасно. Пенсионерка из Красного Яра отдала пачку дореволюционных, XIX века купюр. Жительница Панюшево – комплект пластинок для патефона. А в подвале отчего деревенского дома сам Анатолий Николаевич обнаружил десять чернильных приборов, даже мама его не помнила, откуда они там.

В далекое Боровское Логачёв специально ездил за часами-ходиками, какие тикали в сельских домах еще до войны. В Моховском раздобыл черную картонную тарелку – радио. Приемник до сих пор исправно работает, вот только радиоточек уже не осталось. Так наполнялась  экспозиция Великой Отечественной войны. Сложности были с воссозданием интерьера госпиталя – не могли найти железную кровать нужной модели. И вот как-то у дома на углу улиц Советской и Первомайской Логачёв увидел что-то похожее, пригляделся – она! Хозяин уже в пункт приема металлолома собрался увозить экспонат. Но, узнав, что он нужен музею, отдал бесплатно и даже помог доставить. 

Чтобы не было костра

Время – невосполнимый ресурс. Пока были живы свидетели, очевидцы и участники сражений, пока работали, растили детей и внуков, мало кому приходило в голову записывать их рассказы, беречь солдатское «наследство». Чествовать, лелеять бросились уже тогда, когда их, настоящих фронтовиков, уже единицы и остались. И все же главное для Анатолия Николаевича – не артефакты, а люди. Сядет поговорить, бывало, с 90-летним дедом, а там историй – не на одну книгу. Да еще и артефактами разживется. Хотя меня лично этот вопрос всегда беспокоил. Как же люди расстаются с тем, что хранит память о добрых бабушках и немногословных дедах?

– А я вам сейчас скажу как… – судя по эмоциям, тема эта больная и для собеседника. – Умирают старики – молодые все выносят из дому, чтобы устроить хороший костер. Хорошо еще, если позвонят: «Приезжайте забирайте, а то сожжем». Еду и забираю, чтобы не было костра. Чего только люди не выбрасывают! Диву даешься. От непонимания все. Сжигая прошлое, не проморгать бы самих себя. Молодые люди в глаза не видели,  к примеру, трактор первых коммун. Как он работал, откуда прибыл в село. А мы бы и рады показать, но, увы, растеряли, отчасти и я виноват. ХТЗ, «Фордзоны», ЧТЗ – все в районе было до поры до времени, и ничего теперь нет – ни у фермеров, ни на частных подворьях. Оборотистые сельские мужики сдали на металлолом еще в 90-е.

Музей меняется, как все живое. Уже мало где встретишь «доморощенные», сколоченные вручную стенды. На смену им пришли пространства с застекленными витринами, полные света и воздуха. Так что же, осталось невостребованным дело всей жизни Логачёва? Русская бревенчатая изба или «бабушкина» печка, с которой пришлось изрядно повозиться…

– Нет, из-за этого я не переживаю, – улыбается мастер. – Витрины и стеллажи, даже самые современные, сами себя не наполнят, и документы с уникальными предметами без усилия человека не отыщутся. Так что, думаю, наша дружба с музейщиками продолжится.

Фоторепортаж
Блоги