Если бы не Баркаган...

Штрихи к портрету корифея

00:00, 28 октября 2011г, Общество 6110


Если бы не Баркаган... Фото №1

Основатель алтайской школы гематологии профессор Алтайского государственного медуниверситета Зиновий Баркаган 50 лет возглавлял в нем клиническую кафедру. Благодаря своим научным исследованиям он стал известен во всем мире, имел множество наград и несколько почетных званий. Зиновий Соломонович ушел из жизни в декабре 2006 года, но коллеги до сих пор говорят о нем как о живом. О Баркагане написано множество научных статей, постоянно выходили публикации в нашей газете, поэтому мы решили остановиться лишь на нескольких, не слишком известных эпизодах из его жизни, характеризующих личность Зиновия Соломоновича.

Чудо-препарат

Он занимался исследованием и лечением болезней крови, создал в Барнауле Алтайский филиал Гематологического научного центра РАМН и до последнего дня руководил им. Сейчас его возглавляет ученик Баркагана, профессор Андрей Момот. Вместе с ним о своем учителе вспоминала научный секретарь центра профессор Людмила Цывкина.

Однажды на имя Баркагана по почте пришел целый контейнер из Москвы. Когда его вскрыли, оказалось, что академик Александр Румянцев прислал в Барнаул большое количество универсального импортного лекарственного препарата «НовоСэвен» для лечения детей, больных гемофилией. Его тогда в стране еще не было. Препарат очень дорогой, применяется, когда не помогает обычное лечение. Зиновий Соломонович позвонил Румянцеву, тот сказал: «Надеюсь, вы найдете, куда этот препарат применить».

- Хранить его нужно при низкой температуре. Поэтому мы заняли все холодильники в лаборатории иммунологии, - рассказывает Людмила Петровна. - И вдруг Баркагану звонят из медицины катастроф. В одном из отдаленных районов края погибает молодая женщина, после родов не останавливается интенсивное кровотечение. Зиновий Соломонович вручил «НовоСэвен» врачам, вылетающим в район, и попросил ввести его пациентке, указав дозу. Кровотечение остановилось после первого укола.

Кстати, степень доверия к ученому была такова, что академик Румянцев отдал ему препараты стоимостью в сотни тысяч рублей безо всяких расписок. Баркаган первым в России открыл новые возможности «НовоСэвена». После этого он посоветовал Александру Лазареву и другим онкологам краевой больницы использовать препарат во время операций на печени, сопровождающихся обильным кровотечением. Тоже сработало. Через некоторое время на конференции в Москве об этом рассказали директору онкологического центра имени Блохина Михаилу Давыдову. Тот отыскал Баркагана, с которым был в дружеских отношениях: «Ты чего молчишь? Чтобы завтра выступил на конференции с докладом. Расскажи всем, что у тебя там за новинки!»

Всю жизнь Баркаган боролся «за нормальную текучесть крови», что необходимо для лечения гипертонии, последствий укуса змей и при снятии «краш-синдрома» (длительное сдавливание тканей человека в завалах при землетрясении, приводящее к их отмиранию). Он спасал людей во время землетрясений в Таджикистане, а после – в армянском городе Спитак, куда прибыли оснащенные электроникой немецкие, английские, американские врачи. Но в тех условиях, без стабильного электроснабжения, сложные приборы работать не смогли, сотням пострадавших иностранцы ампутировали конечности. А Баркаган со своей бригадой на примитивном оборудовании с дизельным движком, спасая жизни людей, не допустил ни одной ампутации! Ему удалось сделать невозможное: снизить частоту острой почечной недостаточности в десять раз и во столько же - летальность. За Спитак Баркаган получил звание лауреата Государственной премии СССР в области медицины. Последним в Союзе.

Американский авианосец и реактивы

Немного погодя его и московского академика Андрея Ивановича Воробьева пригласили в США читать лекции для военных и гражданских врачей, занимающихся спасением раненых и пострадавших в катастрофах. Американцев интересовал способ преодоления «краш-синдрома». Лекции проходили в различных аудиториях, в том числе на авианосце «Эйзенхауэр». Вспоминает Андрей Момот:

- Честность и самоотверженность профессор Баркаган ставил во главу угла, поскольку сам обладал этими качествами в полной мере. После его возвращения из США на кафедру вновь пришли огромные коробки, занявшие полкабинета ректора мединститута. В них оказались реактивы для исследования свертываемости крови, которых в России не было. Он их заказал на весь свой гонорар, чем шокировал американских коллег. Мы пользовались ими лет пятнадцать и заметно подняли уровень наших исследований. Реактивы оказались очень качественными…

Слушая такие рассказы, удивляешься: «А кто сегодня мог бы так поступить?»

Коллеги вспоминают и такой случай. Когда в 1956 году в Барнауле открылся мединститут, Баркаган, как и другие преподаватели, жил в старом общежитии за речкой Барнаулкой. Комнаты там большие, поэтому в каждой ютились по несколько преподавателей с семьями, разгородив их простынями на веревках. Там жили заведующие кафедрами Израиль Матусис, Ефим Берхин, Юрий Дедерер и первый ректор мединститута Петр Рахтанов. Через год с небольшим Баркагана пригласили к заболевшей жене первого секретаря крайкома партии Георгиева. У нее была высокая температура, сильная боль в груди. Местные врачи заподозрили у молодой женщины болезнь сердца, не разрешали ходить. Зиновий Соломонович осмотрел ее и сказал, что с сердцем все в порядке. Это воспаление реберно-грудинных сочленений, то есть невралгия. Приказал вставать, ходить, пить противоспалительные препараты. На другой день ей стало легче. Георгиев пригласил врача к себе, поблагодарил, пообещал дать квартиру.

- А почему только мне одному? В комнате со мной живут другие профессора. Они меня не поймут, сочтут предателем.

После этого руководство края обратило внимание на мединститут и выделило несколько квартир для преподавателей. Всегда веселый и остроумный Баркаган при случае посмеивался: «Это я их вам заработал!»

«Позовите мне этого фэлшера!»

Людмила Цывкина дольше всех проработала под его началом. Спрашиваю ее, как он относился к своим ученикам.

- Строго, мог накричать. Выражаться не умел, но если был сильно недоволен, распекал подопечных с одесским акцентом. Его любимое ругательство: «Идиёты!» или «Позовите мне этого фэлшера!»

- А в быту как к коллегам относился, например, во время совместного отдыха, праздников?

- Быта в этом смысле у него почти не существовало. Зиновий Соломонович трудился 24 часа в сутки, мало спал и ел, был непривередлив в питании. Не любил отрываться от работы, а когда мы уходили на обеденный перерыв, иногда кричал вслед: «Что вы все время есть хотите?» Он не мог понять, как можно в свободное от работы время не заниматься работой, и удивлялся: «Что, Цывкина опять картошку копает?» Мы как-то выпустили стенгазету, нарисовав, как Баркагана везут на дачу, а он сидит с печатной машинкой на коленях. Спрашивала его: «Чем ваше пребывание там отличается от пребывания в вашем кабинете? Тот же письменный стол, обложенный книгами и журналами». Учитель ответил: «Ничем. Только на даче меня комары кусают».

- Людмила Петровна, с больными Баркаган тоже был строг?

- Напротив, мягок, добр, предупредителен, никогда не повышал голоса. Какой-нибудь мужик или бабуля могли прямо пройти к нему в кабинет. Он усаживал их, с интересом расспрашивал о самочувствии. Ему не важно было, кто перед ним, колхозник или министр. Зиновия Соломоновича интересовал сам случай, чтобы докопаться до сути заболевания и поставить правильный диагноз. Причем он заботился о больных, если надо, куда-то звонил, договаривался, чтобы посмотрел другой специалист, доставал для них очищенные препараты крови.

- Любую проблему он видел гораздо объемнее, чем все мы, - продолжает Л.Цывкина, - а поняв, как ее надо решать, увязывал между собой людей разных специальностей, в том числе немедицинских, создавая целые блоки для того, чтобы поставить больного на ноги. Например, когда в крае стали рождаться желтые дети, у него сразу родилась идея. Подключил к ее реализации своего ученика Андрея Момота и инженеров–конструкторов. Те сделали специальный облучатель для новорожденных. Везде у желтых детей были осложнения, а в наших роддомах их удалось избежать.

Как-то в зарубежной поездке Баркаган увидел прибор - нагреватель крови, который используют для того, чтобы замороженную плазму перед введением больному довести до определенной температуры. А наши врачи пакеты с кровью держали под струей горячей воды. Зиновий Соломонович стал добиваться, чтобы такие установки начали выпускать у нас в серийном производстве. Если его коллеги в лаборатории создавали какой-то новый тест, он тоже заботился о том, чтобы пустить его в серийное производство. Масштаб личности Баркагана таков, что ему тесно было в рамках одной кафедры и центра гематологии. Он создал всю гематологическую службу Алтайского края, расширил возможности станции переливания крови, заставил делать готовые препараты из крови, необходимые в лечении.

Детей находили в «барнаульской капусте»

Больные в центр поступают не только со всего края, но и с Севера, Дальнего Востока, Москвы, Украины, Казахстана, других регионов. О сути работы, которой занимался Баркаган и его коллеги, рассказывает профессор Андрей Момот:

- Кровь должна быть жидкой. Когда в неповрежденном сосуде она загустевает, возникают инсульты, инфаркты, которые стали основными причинами смертности среди населения. Вторая группа больных, когда при повреждении сосуда кровь изливается во внутренние органы и долго не останавливается. К ним относится несколько серьезных заболеваний, диагностикой и лечением которых мы занимаемся, сохраняя пациентам жизни. Не менее значима борьба с привычной невынашиваемостью беременности, начатая Баркаганом более двадцати лет назад. Благодаря его лечению на свет появилось 160 младенцев. Женщины приезжали рожать в Барнаул из Америки, Швеции, других стран. Сейчас его методика распространена повсеместно. Репродуктологи регулярно направляют в гематологический центр женщин, которые не могут иметь ребенка из-за нарушений в составе крови. Вы как-то писали о гражданке Швеции Марии Андриансон, которой не помогли в своей стране, в Дании, в Германии. Лишь после полуторамесячного лечения у нас она смогла доносить своего первенца, а потом еще двоих, каждый раз проходя курс на Алтае.

Конечно, многие спасенные благодарили Баркагана. Но он, как выразилась Людмила Цывкина, «не культивировал эти благодарности». Скажут ему спасибо, кивнет головой и тут же забывает. Ему и письма с открытками присылали, приносили дефицитные продукты. Он то удивлялся, то смеялся. Одна женщина сшила ему шапку из норки. Получив ее, он закричал на весь коридор: «Люся, что я с этой шапкой буду делать?!» Когда в начале девяностых годов появились продовольственные карточки, женщина-садовод, дочь которой (маму двоих маленьких детей) укусила змея и профессор её спас, привезла мешок чечевицы. Баркаган попросил сварить ему чечевичную похлебку, которую ел в Одессе, а остальное велел раздать всему коллективу. Людмила Петровна до сих пор помнит, как они кружками черпали чечевицу из мешка и рассыпали ее по пакетам.

Один московский банкир за спасенного сына подарил Баркагану «Жигули».

Тот машину никогда не водил и отдал ее больнице. Другой состоятельный больной проплатил покупку для центра дорогого прибора - импортного счетчика крови, который анализирует ее состав на клеточном уровне. Зиновий Соломонович никогда не заострял внимания на своей благотворительности.

Жил по «уплотненной программе»

Тысячи людей говорят: «Если бы не Баркаган, меня бы сейчас не было». У него 120 учеников, более 90 защитили кандидатскую и 30 – докторскую диссертации. Они работают в крае, в Москве и по всей стране. Как вспоминают коллеги, Зиновий Соломонович не был ни рыбаком, ни охотником, не бегал от инфаркта. Все силы отдавал работе, жил ею, и супруга Ида Михайловна в этом ему помогала. Он почти не оставлял для себя свободного времени. Ученый действовал по «уплотненной программе», успевая в два-три года вместить десятки лет, поэтому и сделал столько, что большинству хватит на несколько жизней. Родившись 25 апреля 1925 года в Одессе в семье врачей, он окончил там мединститут и уже в 25 лет защитил кандидатскую диссертацию. Проводил в Таджикистане эксперименты на себе, расшифровывая механизм отравления ядами змей и других насекомых, заведовал кафедрой мединститута. Остановил эпидемию черной оспы в горах Памира и в Афганистане. В 1952 году его наградили значком «Отличник здравоохранения». Но главной научной площадкой неутомимого Баркагана, его второй родиной стал Алтай, которому он отдал полвека.

И все же у Зиновия Соломоновича были свои пристрастия, которым он посвящал редкие часы отдыха. Людмила Цывкина рассказывает:

- Он предпочитал классическую и восточную музыку, посещал концерты симфонического оркестра, выступления скрипачей. Любил живопись, литературу и поэзию. Мог без остановки читать наизусть Пушкина, Лермонтова, Анну Ахматову. В быту был скромен, однако слыл щеголем, поскольку модно одевался, дотошно выбирал обувь и галстуки. Несмотря на то, что у него болели ноги, ходил легко и мягко. Великолепно плавал. Однажды мы поехали на конференцию в Туркмению, и нас повели в пещеру, где протекает подземная река. Зиновий Соломонович моментально разделся и поплыл, быстро скрывшись за поворотом. Мы перепугались, что лишились его (в пещере были сероводородные испарения). А он отмахал приличное расстояние по реке. А еще наш учитель любил делать подарки коллегам. Например, он подарил Момоту шикарный кожаный портфель, приобретенный в Америке. Андрей Павлович с ним не расстается.

- Людмила Петровна, а что его могло вдохновить, на что он загорался?

- Новая научная проблема. Очень радовался, когда кто-то из нас находил что-то экстраординарное, появлялись новые данные. Он тогда действительно загорался, потирал руки и восклицал: «Здорово!» И только об этом и думал, заставлял нас дальше работать. Правильно поставленный диагноз трудному больному его тоже очень радовал: «Наконец-то!» Его приглашали работать в Москву, Питер, Прибалтику. Он отмахивался: «Мне в Сибири спокойнее работается». Сын, дочь и внучка Зиновия Соломоновича продолжили династию врачей.

Справка «АП»
З.Баркаган - член-корреспондент Российской академии наук, автор 560 научных трудов, 32 монографий, 24 изобретений и патентов, ряда фундаментальных исследований, один из редакторов Большой медицинской энциклопедии. Среди его многочисленных ученых и почетных званий – заслуженный деятель науки России, лауреат Государственной премии, а также имени М.Кончаловского, И.Ползунова и Демидовской, почетный профессор Миннесотского университета (США). Он - единственный врач в России, ставший членом Лондонского королевского общества естествоиспытателей. Создал в Барнауле единственный в России гематологический научный центр, где под одной крышей находятся академические и прикладные лаборатории, обучаются студенты и аспиранты.

Фоторепортаж