Валега из некрасовских «Окопов»

Дружеские отношения ординарца и командира, позже ставшего известным советским писателем, не прекращались и после окончания войны. Виктор Некрасов приезжал в гости к своему однополчанину в Бурлу в 1971 году.

Правда – первая жертва

Принято считать, что настоящая правда о войне писалась во время и вскоре после её окончания, когда были ещё свежи воспоминания о ней. Именно тогда пришли в литературу те, кто познал окопную жизнь, ходил в рукопашную, командовал воинскими подразделениями, познал цену утрат и потерь.

На окопной правде была основана и повесть фронтовика Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда», напечатанная в 8-10 номерах журнала «Знамя» 1946 года, а в следующем году изданная отдельной книгой.

В ней не было батальных сцен, но отражались живые впечатления советских бойцов, неприукрашенные события и искренние, простые чувства: тоска по дому, страх смерти, любовь и желание победить. В повести ярко выписаны характеры персонажей: смелого главного героя Юрия Керженцева, смекалистого ординарца Валеги, интеллигентного Фарбера. Настоящие фронтовики узнали себя в них и безоговорочно поверили им.

Благодаря необычайно правдивой повести Виктор Некрасов стал знаменитым. Книгу перевели на 36 языков, переиздали общим тиражом в несколько миллионов экземпляров. Её автор получил в 1947 году Сталинскую премию 2-й степени. Писатели-фронтовики признавались, что все они вышли из некрасовских «Окопов». Виктора Некрасова по праву стали считать одним из родоначальников «лейтенантской прозы».

Связной – на связи

«Был у меня на фронте связной Валега, – вспоминал позже писатель. – Фамилия его по-настоящему Волегов, с ударением на первом «о». Но зовут его все Валега.

Это был маленький, сумрачный, очень молчаливый 20-летний алтаец. Делать он умел всё, терпеть не мог безделья, но ко мне, неумехе, относился как строгий отец к безалаберному сыну».

Вот один из сюжетов повести «В окопах Сталинграда» с откровениями лейтенанта Юрия Керженцева: «Рядом шагает Валега. Он тащит на себе рюкзак, две фляжки, котелок, планшетку, полевую сумку и ещё сумку от противогаза, набитую хлебом. Я перед отходом хотел часть вещей выкинуть, чтоб легче было нести. Он даже не подпустил меня к мешку.

– Я лучше знаю, что вам нужно, товарищ лейтенант. Прошлый раз сами укладывались, так и зубной порошок, и помазок, и стаканчик для бритья – всё забыли.

У Валеги характер диктатора, и спорить с ним немыслимо. А вообще это замечательный парёнек. Он никогда ничего не спрашивает и ни одной минуты не сидит без дела… Он умеет стричь, брить, чинить сапоги, разводить костёр под проливным дождём. За все девять месяцев нашей совместной жизни мне ни разу не пришлось на него рассердиться...

О себе он ничего не говорит. Я знаю только, что отца и матери у него нет. Есть где-то замужняя сестра, которую он совсем почти не знает. За что-то он судился, за что – не говорит. Сидел. Досрочно был освобождён. На войну пошёл добровольцем».

Валега действительно очень разный, но в то же время цельный. Он суровый, молчаливый и замкнутый, но преданный и всё умеющий. Читающий по складам, но прекрасно разбирающийся в жизни.

«Мы провоевали с ним недолго… Вместе прошли от Буга до Одессы, потом попали на Днестр, оттуда – в Польшу. Спали, ели, ходили на задания всегда вместе. Мы мало с ним разговаривали: он был молчалив и даже выпивши не становился болтливее.

Иногда только чуть-чуть приоткроется – в душную ночь, когда не спится, или в лесу у полузатухшего костра, – заговорит вдруг об Алтае, об охоте на медведя, о чём-то очень далёком от войны, и слушать его неторопливую, основательную, чуть стариковскую речь было бесконечно интересно. Особенно мне, насквозь городскому человеку. И сразу становилось как-то спокойно и уютно.

В августе 1944 года, уже после того, как они расстались, бывшего ординарца представили к медали «За отвагу». В документе отмечалось, что Михаил Иванович Волегов, 1924 года рождения, призван Барнаульским райвоенкоматом, в Красной Армии с января 1943 года, с апреля 1943-го воевал на Юго-Западном, 3-м Украинском, 1-м Белорусском фронтах.

Между прочим, совместная служба в окопах Сталинграда Михаила Волегова и Виктора Некрасова не что иное, как художественный вымысел писателя. Да и в реальной жизни знакомы они были меньше полугода. Но Виктор Некрасов сумел точно схватить, прописать образ рядового бойца.

Жизнь – наполовину

В очерке «Три встречи» писатель подробно рассказывает о некнижном Валеге: «Мы расстались – я хорошо помню этот день – 25 июля 1944 года в Люблине. Он пришёл на следующий день после моего ранения в санчасть, где я лежал, и принёс мне ложку, бритвенный прибор, зубную щётку, мыло и планшетку с документами...

Больше я его не видал. Дивизия двинулась дальше, на Варшаву, а я, проболтавшись дней десять в Люблине, был эвакуирован в тыл, и воевать мне больше не пришлось».

Но внутренняя, духовная связь Виктора Некрасова и Михаила Волегова не прекратилась. В 1947 году связной и его командир встретились на страницах книги «В окопах Сталинграда», через 10 лет – в фильме «Солдаты», а в 1971 году писатель приехал в гости к своему однополчанину в село Бурла.

Они долго искали друг друга, найдя – переписывались. Михаил Волегов узнал, что Виктор Некрасов стал знаменитым писателем, а сам он является героем книги и фильма «Солдаты», поставленного по сценарию фронтового друга.

В одном из писем бывший ординарец сообщал бывшему капитану по строевой части 88-го отдельного сапёрного батальона 79-й гвардейской стрелковой дивизии: «Когда я вас проводил в медсанбат, то после вас я тоже недолго воевал. Взяли Люблин, форсировали Вислу, и был я под Варшавой ранен. Был артналёт, и меня ранило в левую ногу, в колено. Это было 9 августа 1944 г. Был я в трёх госпиталях, домой пришёл 4 января 1945 г. Жил в Барнауле до 1950 г., а потом выехал в Бурлу, где и в настоящее время живу. Работаю в коммунальном отделе столяром.

Вот, Виктор Платонович, они, дети, и заставили вас разыскать. Всё говорят: папа, расскажи да расскажи, а я и говорю: был у нас командир, жив или нет сейчас, говорю, не знаю, только знаю, что вы с Киева…

Это вас дочка Нина нашла, и так быстро всё получилось, что я и сам не пойму…

Живу в своём дому, и живём, как сказать, наполовину – вперёд не бежим и сзади не отстаём».

Бурные дни в Бурле

В июле 1971 года, через 27 лет после расставания, фронтовые друзья встретились на алтайской земле. Гость приехал не один – с Юрием Соловьёвым, исполнителем роли Валеги в фильме «Солдаты», а также с фотокорреспондентом столичного журнала «Советский экран» Николаем Гнисюком и увязавшимся с ними представителем Алтайского крайкома партии, имя которого история не сохранила.

О том, как друзья провели время в Бурле, рассказал в газете «Тюменские известия» 13 января 2012 года журналист Юрий Уткин, в юности оказавшийся в этой компании. Его старший брат Вячеслав – инструктор Барнаульского авиаучилища, женатый на Нине – дочери Михаила Ивановича, в период лётной практики жил у своего тестя, а 14-летний Юрий гостил у него. По воспоминаниям подростка, гостей угощали фирменными пельменями, окрошкой и самогонкой-«хмелёвкой», в которой «уздечки плавятся».

Хозяйка же, Елена Ананьевна, вспоминала, что Некрасов с удовольствием пил нецежёное молоко во дворе.

Тем временем, как отмечал Юрий Уткин, Михаил Иванович ни на шаг не отпускал от себя дорогого гостя, почему-то постоянно тискал его в объятиях, словно проверял на прочность фронтовую закалку. И не мог не заметить простоту знаменитого писателя в одежде и свободу в поведении: «С людьми он разговаривал располагающе доверительно. С большой теплотой говорил о своей матери, которой тогда уже было под 90. Неохотно – о неудавшейся семейной жизни. Много шутил мимоходом. Держался всегда свободно, и при этом его не заносило, как некоторых знаменитостей такого ранга. Он, конечно же, был в центре внимания, и его расспрашивали, и слушали с неподдельным интересом. Другие из числа свиты выглядели на его фоне как фавориты короля».

По воспоминаниям Юрия Уткина, Некрасов на вид был худощавым, поджарым, чуть выше среднего роста. Волосы пепельно-седые, небольшие усы-щётки, глубокие морщины на лбу и около глаз, лицо доброго, уставшего от жизни человека. В свои 60 лет он выглядел значительно старше.

Три дня пролетели быстро – в застольях, в воспоминаниях фронтовых друзей. Из-за стола выходили лишь для того, чтобы поспать, сфотографироваться, погонять по селу на мотоциклах да съездить на ночную рыбалку. А ещё состоялись многолюдная встреча с читателями в районном Доме культуры да просмотр фильма «Солдаты» в кинотеатре Бурлы с комментариями Некрасова и Соловьёва.

От хвалы до хулы…

Так сложилось, что писатель прошёл путь от любимого народом и властью литератора до диссидента, изгнанного из страны. Он говорил о себе так: «Ужасный Сталин дал мне Сталинскую премию, либеральный Хрущёв чуть не выгнал из партии, а миролюбивый Брежнев выгнал из страны».

Когда в 1959 году Виктор Платонович выразил протест против действий киевских властей, которые хотели построить стадион в Бабьем Яру, где фашисты расстреливали евреев, писателя стали клеймить как сиониста и наймита мирового империализма.

Литератора исключили из Союза писателей СССР. Лишили всех наград, даже медали «За оборону Сталинграда». У него прослушивали телефон. Следили за перемещениями. Литературные произведения Некрасова велели изъять из всех библиотек, его имя вымарали из Большой советской энциклопедии. В 1973 году Виктора Платоновича исключили из КПСС. Ещё через год у него в квартире произвели обыск, изъяли все рукописи.

«Самое главное – друзья!»

Некрасов понял, что его пытаются вытолкнуть в эмиграцию. И она последовала после опубликования указа о лишении писателя советского гражданства. Поводом оказалась радиопередача, в которой Виктор Платонович довольно едко критиковал «Малую землю» Леонида Брежнева.

В одном из писем Волегову из Парижа, где он прожил 13 лет, есть горькие слова, написанные им на чужбине: «Хочется, чтобы меня читали и хотели бы читать там, дома...»

Виктор Некрасов скончался 3 сентября 1987 года на 77-м году жизни, похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, где нашли последнее пристанище Бунин, Мережковский, Тэффи…

…Фронтовые друзья Виктор Некрасов и Михаил Волегов больше никогда не встречались. Хотя Некрасов мечтал снять фильм о послевоенном Валеге. А однажды прислал алтайскому другу из Франции абсолютно прозрачные часы. Затем открытку из Канады. Но писал изгнанник в Бурлу осторожно, всей правды не сообщал, не желая навредить Волегову. И всё равно в дом Михаила Ивановича приезжали сотрудники КГБ, крутили в руках заморские часы, листали переписку, а затем забрали всё с собой.

Но Волегов продолжал следить за судьбой Виктора Платоновича, собирая и храня всё, что писалось о нём, – и хвалу, и хулу.

Журналист Алтайской студии телевидения Галина Хлопкова, снявшая телефильм о Валеге, вспоминает, что Михаил Иванович и Елена Ананьевна жалели Виктора Платоновича: «У него ведь всё тело в шрамах от ран, ему бы памятник как герою войны поставить, а его из страны выперли, на многие годы даже говорить о нём запретили...»

В последней книге Виктора Некрасова «Маленькая печальная повесть» есть пронзительные строчки: «Выяснилось, что самое главное в жизни – друзья. Особенно когда их лишаются. Для кого-нибудь – деньги, карьера, слава, для меня – друзья... Те, тех лет, сложных, тяжёлых и возвышенных. Те, с кем столько прожито, пережито, прохожено... И их, друзей, всё меньше и меньше... И так мне их не хватает...»