Путь к храму

Как и за что наш земляк главную архитектурную награду – «Сибирский Оскар» получил

00:00, 31 декабря 2011г, Общество 3058


Путь к храму Фото №1

Архитектурный «Оскар» выглядит совсем не так, как киношный американский. Внутри пирамиды из горного хрусталя – теремок, а в нем – белка, держащая в лапках золотую (на самом деле – золотую) пирамиду с надписью. Уже сама белка высотой сантиметра четыре, пирамида же – сантиметр с небольшим. Для того чтобы прочесть надпись, в которой говорится, что обладателями первого «Сибирского Оскара» (архитектурной награды Международного фестиваля архитектуры и дизайна «Сибирская пирамида-2011») стали барнаульские архитекторы Петр Анисифоров и Светлана Рыбак, к белке прилагается небольшая лупа. Но и в нее буквы, которые меньше макового зерна, все равно не видно. В общем, Левша делал, сибирский Левша Анатолий Кононенко.

Авторитетная комиссия выбирала из числа претендентов, представлявших всю Сибирь. Но редкостная награда (вручение производилось впервые!) все же досталась барнаульцам за проект построенного в Антарктиде православного храма. Потому что это великое дело – построить русскую церковь на берегу единственного открытого россиянами материка.

Нарисовал… автозавод!

Для Петра Анисифорова путь в архитектуру начался с рисования.

- Мне рисовать нравилось с детства, и страшно хотелось научиться рисовать хорошо! – рассказывает Петр Иванович, и глаза его начинают гореть… - Средний брат, на четыре года старше, периодически показывал памятники архитектуры, например, дом Пашкова в Москве, и мы срисовывали их. Они были такие красивые…

Однако на этом Петр не останавливался. Хотя вряд ли он, тогда школьник из алтайского села Курья, знал и слово такое - «архитектор». Но в восьмом классе вместе с братом он начал рисовать не что-то, а новый город - Солнцеград. Расположили его братья между Курьей и Рубцовском. Проект был масштабный – на миллион человек, со стадионами, Дворцами культуры и заводами, из которых главный – автозавод!

- Каждый год мы пририсовывали по району… - вспоминает Петр Иванович. - Это была игра, но я нашел недавно свой чертеж – и там все нормально…

Когда надо было определяться с институтом, Петр в справочнике искал художественный. Но в Новоалтайское училище – не хотел, а в красноярское Суриковское – не решился. В том же справочнике увидел вдруг, что в Новосибирский архитектурный институт надо сдавать рисунок и чертеж. К тому же в Новосибирске уже жил брат... Вот так и вышло…

Мать искусств

Очень скоро выяснилось, что в архитектурном институте кроме рисования есть еще очень много всего: математика, сопромат и так далее... Архитектор ведь и переводится – «главный строитель». Но огромность профессии не отпугнула юного студента. Наоборот, покорила его. Они как-то вдруг подошли друг другу. Архитектура – глыба, но ведь и Петр с греческого тоже «камень, глыба», а фамилия нашего героя происходит скорее всего от имени греческого святого Онисифора, которое переводится «приносящий пользу».

- Художник срисовывает мир вокруг, а архитектор этот мир создает. Архитектура – это мать искусств, это устройство жизни! – увлеченно рассказывает Петр Анисифоров. - Это профессия уникальная: надо ведь все предусмотреть. Столько всего, с чем ты в обычной жизни не сталкиваешься… А ведь ошибки градостроительные очень опасны. В одном доме если что-то неудобно – вход не там сделали - мучаются 100 человек. А если ошиблись в проектировании города, то мучиться будут сотни тысяч. В советское время, особенно в хрущевское, этого не понимали. Академию архитектуры сократили – нам не нужны ваши колонны, ваши высокие потолки, буржуйские излишества! Великое дело – расселить людей из бараков и подвалов. Но это только часть задачи. Архитектура – зеркало очень многих процессов: от отражения состояния экономики страны до уровня настоящего патриотизма. Когда я вижу новгородские или суздальские храмы, я понимаю: те, кто их строил, любили свою землю. А когда я вижу хрущевки…

Относиться к профессии без скидок на эпоху Анисифорова научили его преподаватели.

- Градостроительство нам преподавали такие люди!.. Академик Анатолий Афанасьевич Воловик, классик архитектуры! Автор уникальных учебников Борис Иосифович Оглы! Геннадий Николаевич Туманин, тоже классик советского градостроения... – рассказывает Петр Иванович. - Нам повезло, что были такие преподаватели. Ащепков Евгений Андреевич, наш профессор, единственный у нас был членкор Академии архитектуры СССР, великолепный рисовальщик. Книги по архитектуре Китая – это его научные труды. Спасо-Зашиверскую церковь он восстанавливал. Вера Константиновна Самарина преподавала нам «отмывку» – рисование китайской тушью. Архитектор должен ведь не просто нарисовать свой проект, а еще выявить форму, светотени, как солнце будет ложиться. Все эти науки - академическая база. Если ты ее не знаешь – ты, образно говоря, алфавит не знаешь, а стараешься стихи сочинять…

 

Хотя, признает сам же Анисифоров, особой возможности приложить полученные знания не было:

- В советское время преобладали типовые проекты и наиболее талантливые ребята уходили в художники, театралы, поэты…

К счастью для Анисифорова, когда он получил диплом и начал работать, времена хрущевок заканчивались.

Примечательно, что уже тогда судьба подводила Петра Анисифорова к храму – да только он этого не разглядел.

- На четвертом курсе мы втроем – я, Иван Шалмин и Сергей Гуляйкин - оформили дискотеку в клубе в Курье, - рассказывает он. - Сами проектировали, панно делали своими руками. Выступили и как рисовальщики, и как плотники, и как столяры. Заработали приличные деньги… Очень интересный зал вышел, в журнале «Архитектура СССР» в 1979 году о нем написали. А это было тогда как медаль получить.

Так вот – клуб этот размещался в бывшей сельской церкви…

Нет ничего красивее

Кроме архитектуры к храму в Антарктиде Петра Анисифорова привели и другие дорожки. Одна архитектура до Антарктиды бы не довела – это он и сам признает.

- В 1988 году, в перестроечные уже времена, к 1000-летию Крещения Руси, объявили конкурс – проектировать храм. Мы с Владимиром Золотовым загорелись. Тогда работали так: одну часть суток ты трудишься в институте, вторую – халтуришь, деньги зарабатываешь, красные уголки делаешь, а третью часть – для души. Вот в третью часть мы начали проектировать церковь… - рассказывает Петр Анисифоров. - Работаем, работаем… И понимаем, что мы ничего в этом не понимаем! Другая философия жизни, которая потом перерастала в архитектурные формы. И мы отказались от конкурса…

На тот момент Петр Анисифоров был как все – научный атеизм сдавал на пять, а что там в душе на самом деле – и сам не знал.

- Я очень хорошо относился к бабушке, а она у меня верующая. И возникал вопрос – почему одни люди в одной семье, а вот так? Отец мой - парторг, мама - учитель, а бабушка ходила на службу, иконки были у нее… - вспоминает Петр Анисифоров. – Может, благодаря этому я всегда торжественно относился к храмам. В любой религии ничего нет красивее храмов. Когда есть Бог, то некого дурить: Бога-то не обманешь. Когда люди верующие, они для Бога делают, и тогда получается красота. А когда для себя – то и хрущевки достаточно…

Словом, отказом от конкурса ничего не кончилось – все только началось. Петр Анисифоров был к тому времени уже знаком с писателем-краеведом Александром Родионовым. Ему и позвонил: мол, взялись церковь проектировать, а не смогли! Родионов же позвал Анисифорова к себе – знакомиться с недавно приехавшим в Барнаул священником Михаилом Капрановым.

- Капранов сначала отнесся ко мне настороженно, - говорит Анисифоров. – Но постепенно мы сдружились. И через несколько лет мне показалось, что я имею право прикоснуться к этой теме…

Сначала Петр Анисифоров участвовал в восстановлении церквей – Никольского храма, в котором до начала 90-х годов был клуб училища летчиков. А потом пришло время строить новые храмы. Тут архитектор и познакомился со своим полным тезкой - Петром Ивановичем Задировым, который решил построить церковь в своем родном селе Новоникольском Оренбургской области.

- С этого все и началось. Петр Иванович руководит фирмой «Атекс-Полекс», грузы возит в те точки мира, где ни один самолет не может сесть... – рассказывает Петр Анисифоров. - Начали беседовать. Сошлись на том, что родом все из деревни. И он говорит: почему же в Антарктиде нет нашего храма? Раньше хотя бы были церкви корабельные, а теперь на кораблях нет. Континент есть, а присутствие русское надо зафиксировать. Надо построить…

Наша церковь

- Любое дело требует обстоятельного изучения, - говорит Петр Анисифоров. – Поэтому пришлось туда слетать. Предлагали четыре места, но то, на котором храм стоит сейчас, было лучше других: храм видно и с моря, и при подлете к аэропорту. Церковь наша всех встречает и всех провожает.

Место, где стоит храм, - это начало Антарктиды – морозы там невелики, но сильный ветер боковой. Если у нас 20-25 метров в секунду - и уже провода рвутся, деревья падают, там - 50-60 метров в секунду. У нас при проектировании учитывают верхние осадки, а там надо было думать больше о защите стен от горизонтального порыва ветра. Делали специальные расчеты, перестраховки, конструктор Александр Шмидт туда ездил. Там внутри натянуты тяжи металлические, как в Останкинской башне.

Когда освящали храм и патриарший хор запел, я видел, как полярники плакали. Я даже не знаю, какой веры эти люди, какой страны. Но слушали и плакали. Рядом одиннадцать станций – канадцы, чилийцы, наши. Там сейчас свадьбы играют, летают туда венчаться. Женятся. Кто-то в веру нашу обращается.

Должок

На 2012 год у Петра Анисифорова и его мастерской планов – громадье. На столе у него стоит проект памятника Акинфию Демидову.

- Это уже, может, двадцать пятый вариант… - говорит Анисифоров. - Отцу города нет памятника, а это плохо.

В Ижевске достраивается храм по его проекту. Много работы по двум его архитектурно-бюрократическим должностям: Анисифоров – председатель Западно-Сибирского объединения организаций и Союзов архитекторов России, а кроме того - вице-президент Союза архитекторов России. А еще есть должок. Та самая Знаменская церковь в Курье, где когда-то студентом он делал дискотечный зал.

- Ее передали церкви. Клуб уехал. Будем восстанавливать... – говорит Петр Иванович.

- Получается, жизнь дала круг? – спрашиваю я.

- Получается, да... – усмехается в усы Анисифоров. - Никогда не думал, что при моей жизни дойдет…

Впрочем, это не круг. Развитие, как известно, идет по спирали, с каждым витком переходя на новый уровень. И это тоже дорога к храму…

*    *    *

Светлана Рыбак: «Я сидела в декрете с годовалым ребенком, когда Петр Иванович предложил поработать над этим проектом... – рассказывает Светлана Рыбак. - Условия: церковь должна быть небольшой, потому что отапливать проблема. Еще известно было, что место на холме, видно храм будет со всех сторон, впереди – океан. И в голове появился образ – храм-стела, храм-памятник всем погибшим полярникам. Вот так я его и нарисовала. Прообразом были церкви Русского Севера, традиции русской деревянной архитектуры. Задумана церковь была намного выше, но потом побоялись, что ветрами снесет, и убавили по высоте. Зато сделали звонницу, чтобы гармонизировать объем. Александр Шмидт придумал цепные тяги – от маковки до фундамента, у него на них патент. Конечно, хочется там побывать. Но это и дорого, да и для здоровья испытание. Последнюю часть пути надо лететь на военном самолете, который, говорят, даже не отапливается. И в Антарктиде условия серьезные. Неспроста ведь там на момент строительства на станции всего одна женщина была…»

*   *   *

О храме

Идея создать постоянный храм в Антарктике появилась в 1990-х годах у начальника Российской антарктической экспедиции (РАЭ) Валерия Лукина и Святейшего патриарха Алексия Второго. Эту идею активно поддержал руководитель антарктической авиакомпании Петр Задиров. Тогда же был создан фонд «Храм Антарктиде», получивший благословение Святейшего патриарха Алексия Второго. Организованный фондом всероссийский конкурс выиграл проект барнаульских мастеров П.И. Анисифорова, С.Г. Рыбак и А.Б. Шмидта.

Место расположения будущего храма было освящено 20 января 2002 года. Храм был срублен бригадой горно-алтайских плотников под руководством К.В. Хромова на Алтае в селе Кызыл-Озек из кедра и лиственницы, выросших на берегах Телецкого озера. Зданию храма дали отстояться почти год, затем разобрали, перевезли на грузовиках в Калининград, а оттуда на судне «Академик Сергей Вавилов» в Антарктиду, где его вновь собрала бригада из восьми человек за 60 дней. Иконостас был выполнен палехскими мастерами, а колокола сделаны по заказу потомков Сергея Муравьева-Апостола.

15 февраля 2004 года храм освящен во имя Святой Троицы наместником Свято-Троицкой Сергиевой лавры, епископом Сергиево-Посадским Феогностом в присутствии многочисленного духовенства, паломников и спонсоров, прибывших специальным авиарейсом из ближайшего города, чилийского Пунта-Аренаса. Сейчас в храме священник храма - иеромонах Павел (Гелястанов), все остальные обязанности выполняет послушник Анатолий Притупа.

Храм в этих диких местах – это больше чем храм. Отец Гавриил (Богачихин), служивший в храме в 2005-2006 годах, писал о том, как прошла Пасха в 2006 году: «Приглашения на праздничную ночную службу были посланы всем начальникам близлежащих станций: соседям-чилийцам и уругвайцам, китайцам и корейцам (за 6 километров) и самым дальним – аргентинцам и полякам, которые зимовали в 60 километрах от нас. (…)

Первыми прибыли, как это водится, самые “дальние“ – аргентинцы: шесть человек со станции “Джубани”. Это было их первое посещение нашей станции в том году. Они пришли по морю в хорошую волну хорошо экипированные: в непромокаемых и почти герметичных костюмах (говорят, в таких можно находиться в ледяной антарктической воде несколько часов). И все же надо отдать должное их мужеству: отправиться на русскую Пасху за несколько десятков километров по неспокойному морю в темноте – это говорит о многом».

*   *   *

История освоения континента

Антарктида – единственный континент, открытый русскими моряками. Фаддей Беллинсгаузен, участвовавший еще в первой русской кругосветке (1803-1806 годы), пошел прямо на юг и двигался так, пока 28 января 1820 года не уперся в лед. «Здесь за ледяными полями мелкого льда и островами виден материк льда, коего края отломаны перпендикулярно и который продолжается по мере нашего зрения, возвышаясь к югу, подобно берегу», - писал он.

Потом Беллинсгаузен еще несколько раз делал разведку и в феврале достиг земли неизвестного до тех пор континента. До тех пор так далеко на юг не заходил никто. Знаменитый Джеймс Кук пытался, но встретил в южнополярных морях льды и заявил, что дальше его на юг не пройдет никто. Все решили – раз сам Кук сказал! – и 45 лет никто не испытывал судьбу.

Первыми в Антарктиде перезимовали норвежцы, и поэтому они считают, что у них на этот континент больше прав, чем у остальных. Однако конкуренция велика: сейчас в Антарктиде 45 круглогодичных станций разных стран мира. Российских станций – пять.

Фоторепортаж
Блоги