Завтра снова дорога…

Заслуженный работник транспорта России Фёдор Швабигер никогда не мечтал быть водителем. Но эта профессия стала для него любимой. В своём селе Малиновка Алейского района автомобили он видел редко. Когда в 1954 году окончил семилетку, решил ехать в Барнаул продолжать учёбу в в фабрично-заводском училище. Узнал о нём из объявления в газете, выбрал для себя специальность столяра-станочника. Вместе с ним отправились в путь двое товарищей-односельчан. Практику проходили на лесозаводе.
 

От Рязановки до Малиновки

- После окончания учёбы группу распределили по трем городам края, а меня оставили в Барнауле при организации «Курортсанстрой», которая возводила краевую больницу. Наш участок № 3 был на Горе, где сейчас телевышка стоит. Мы готовили столярку: оконные, дверные переплеты, паркет для больницы. Жил с друзьями в общежитии: каменщики Василий Строкань и Виктор Аврамов - в комнате на первом этаже, я с Геной Маношкиным - на втором, - вспоминает Фёдор Швабигер. - До армии успел отработать почти два года, в деревню бабушке письма писал, но она вскоре умерла…

Когда осенью 1957 года парню пришла повестка идти в армию, он уже был круглым сиротой, которого некому провожать. И не рассчитывал на это, привыкнув полагаться только на себя. Семья Швабигер, где в 1938 году родился Фёдор, жила под Саратовом, в селе с русским названием Рязановка.

Началась война, их вместе с другими поволжскими немцами выселили на Алтай. Отца сразу забрали в трудармию, а мать с двумя сыновьями и годовалой дочкой Эрикой осталась в Малиновке. К несчастью, девочка заболела и умерла. Фёдору шел четвертый год, его брату – седьмой, считалось, что уже достаточно взрослые, поэтому их маму Эмму вместе с её сестрой отправили работать на содовый комбинат у села Малиновое Озеро. С бабушкой осталось восемь ребятишек. Больше мать братья не видели. Возвратившаяся потом тётя рассказывала: «Однажды в сильный буран женщины чистили железнодорожные пути. Неожиданно состав сдал назад, и трое попали под его колёса, в том числе Эмма». Не вернулся из трудармии и отец.

Из своего детства Фёдор Германович до сих пор добрым словом вспоминает школу. Хотя учился средненько, но любимым предметом была и осталась история. Директор Малиновской школы Григорий Васильевич Околелов так рассказывал о событиях далёких веков, сыпал многочисленными датами, что привил к ней интерес своим ученикам. Правда, и спрашивал с них очень строго, пятерку у него заработать было трудно.

Швабигер попал в воздушно-десантные войска. Дивизия стояла в Костроме, а его 111-й полк находился в Рыбинске. Командиры, прошедшие войну, относились к новобранцам как к сыновьям, между солдатами установились отличные товарищеские взаимоотношения. После курса молодого бойца Фёдора, уже имевшего специальность столяра, неожиданно направили в Кострому в школу шоферов (тогда они были только при армии, ДОСААФ стал готовить водителей позже). Парень сразу прикипел к новой профессии, учился на одни пятерки. Его оставили при школе инструктором практического вождения.

- Фёдор Германович, на чём вас тогда учили, на полуторках?

- Их тогда уже не было. Автошкола имела полный комплект техники, которая выпускалась в стране: «ГАЗ-51», «ЗИС-150, 157», «ГАЗ-63», «ГАЗ-69». Классы хорошо оборудованные, оснащены разными приборами и тренажерами. До этого профессию водителя считал дл себя недосягаемой и подумать о ней не мог.

А тут получил в своё распоряжение не грузовик, а сразу «ГАЗ-69» с брезентовым верхом. Это же легковушка!

- А как же десантные войска?

- Все нормально, вместе со всеми водители регулярно выполняли прыжки с парашютом. В воздух нас поднимали Ан-2 и Илы, но начинали с аэростата. В корзине под гондолой устраивались четыре парашютиста, пятым был аэронавт. Набирали необходимую высоту, открывали дверцу. По команде становились на край корзины и шагали вниз.

В 1960 году воздушно-десантную дивизию подняли по тревоге. Ехали на поезде несколько дней, успели разглядеть Аральское море. Через некоторое время штаб дивизии встал в Фергане, один полк направили в Ош, а саперный батальон, в котором служил Швабигер, оказался в Намангане. К концу года Фёдор оттуда демобилизовался и первым делом поехал в Кострому за своей девушкой Валей Сычёвой. Он познакомился с ней в парке на танцах, встречались в увольнениях, потом переписывались. Валентина была с Курской области, в Костроме выучилась на ткачиху и работала на комбинате. Так что в Малиновку солдат вернулся с молодой женой.

«Дайте двери закрыть!»

В декабре оставил её у родственников (те просили за неё не беспокоиться) и отправился в Барнаул устраиваться на работу в автобусный парк. Спрос на водителей оказался большой. Не все выдерживали условия работы на городских маршрутах: вставать в половине пятого, в том числе и по праздникам, когда и все отдыхают. Вторая смена заканчивается в два часа ночи. Пока доберешься до дома… Тогда по Барнаулу курсировали ещё двухдверные автобусы «Сталинец-155» с небольшой приборной доской. А вот гидроусилителя на нём не предусмотрено. Покрути баранку весь день, когда вся нагрузка ложится на руки и плечи водителя! Да еще двигатель впереди, прямо в кабине. Зимой, конечно, тепло, а вот летом от него жар, словно из печи, как ни закрывай.

Сначала Швабигеру достался маршрут № 3 - от «Жилплощадки» до «Мастерских» на Павловском тракте. Машин тогда было немного, движение по улицам свободное. Нередко на них попадались лошадки, запряженные в телегу. На гужевом транспорте развозили продукты по детсадам и прочее. Потом работал по «двойке» - на поселок Восточный, «восьмёрке» - с площади Свободы до Кордона (Южный тогда еще не построили). И так четырнадцать лет на городских маршрутах. Техника постепенно менялась, пришли автобусы «ЗИЛ-158», «ЛИАЗы», в середине шестидесятых - львовские «ЛАЗы». Но общественного транспорта в растущем городе все равно не хватало. По утрам в салон набивалось столько народа, что люди висели на подножках. Выходил и уговаривал: «Дайте двери закрыть!» Неизменный ответ: «Опаздываю на работу!»

- Грубить и применять силу нельзя, нас учили, что пассажир всегда прав.

Вечером та же картина в часы пик, всем надо скорее с работы домой, опять гроздьями висят на ступеньках. Чтобы не нарушать график движения, приходилось иногда ехать осторожно с открытыми дверями. Инспекторы ГАИ за это нас гоняли, штрафовали, посылали на пересдачу. До сих пор помню инспектора Баранова, его все водители знали и побаивались - гроза нарушителей. Обычно дежурил на Горе, если один габарит не горит, он уже ждет дырочку в талоне проколоть. Один раз попался капитану Стойлову. Проехал мимо телецентра, поскольку автобус битком. А он там садился. Пока я отмечался у диспетчера на площади Спартака, капитан подъехал и сразу ко мне: «Почему не остановились?» Объяснения, что некуда было брать пассажиров, не помогли, свою дырочку в талоне я получил…

Многие случаи из практики водителя городского автобуса Швабигеру помнятся до сих пор. Однажды на остановке Ломоносова в автобус еле втиснулась женщина с коробкой. На конечной остановке пассажирка предъявила претензии: «Из-за вас раздавила торт, как я теперь пойду на день рождения?» Фёдор вынул деньги: «Сколько он стоит? Возьмите и купите себе новый». Встречались особенно дотошные пассажиры, у которых всегда находились претензии к перевозчику. Швабигер относился к ним спокойно, разъяснял ситуацию, но в полемику не вступал. Однажды летом на маршруте пл. Спартака - Кордон обнаружил, что из заднего кармана исчезли права. Выронить их не мог, хотя по салону ходил не раз, был на заправке, отмечался у диспетчера. Пришлось делать запрос в Кострому, где находилось личное дело курсанта автошколы. Пока его выслали да выписали новые права, работал слесарем. Потом снова пересел на автобус и почти забыл о происшествии. Через некоторое время пришла повестка к следователю милиции. Первая мысль: кто-то из пассажиров пожаловался, возможно, дверями прижало, серьёзно ушибся. Переживал. Дождавшись выходного, отправился к следователю. Тот достал из сейфа корочки: «Это ваши права?» Глянул: фамилия Швабигер на них сведена, поверх вписана другая, но след от вытравленных букв остался и читается прежнее имя. Очень хотелось узнать, кто и когда выкрал у него права. Но следователь только сказал: «Не волнуйтесь, уголовное дело на них заведено».

20 километров за пять часов

- Фёдор Германович, сейчас каждый день читаем, сколько ДТП произошло в Барнауле за сутки, кто с кем столкнулся. А как тогда обстояло дело с аварийностью на городских маршрутах?

- Между водителями было уважительное отношение, друг друга не подрезали, не обгоняли, случаев столкновения автобусов почти не было. А сейчас сплошное лихачество, невозможно ездить по городу. На страховку, что ли, надеются? Я, например, до сих пор езжу на вишневом «Москвиче-412» выпуска 1979 года. Несмотря на свой водительский стаж, в центр города на нем стараюсь не соваться, только на дачу. До этого в складчину с сыном покупали «шестерку», ему её и отдал.

В 1974 году в Барнаул пришел первый «Икарус», который доверили Швабигеру со сменщиком, и перевели их на междугородние маршруты. Начали ездить по всему Алтайскому краю: в Горно-Алтайск, Бийск, Белокуриху, Камень-на-Оби, Мамонтово, Романово, Рубцовск, Новосибирск, позже - в Кемерово. Это намного интереснее, чем по городу курсировать. Пассажиропоток более упорядочен, все сидят по местам, не толпятся в проходах и на площадках. «Икарусом» легче управлять, но нужно чувствовать его габариты. Он высокий, большая парусность, сложно его удерживать на трассе за городом при сильном ветре и в зимнее время во время гололёда. Один такой день врезался в память.

Как-то в декабре в мороз Фёдор выехал из Барнаула в Новосибирск, а в Черепаново неожиданно пошел дождь, стекло заливали струи. До Искитима кое-как доехал, там больших подъемов нет. Вышел из автобуса, под ногами сплошной лёд. Ехать невозможно, трассу на Новосибирск закрыли. Пассажиры шумят, кто на самолет опаздывает, кто на поезд, умоляют ехать хоть потихоньку. Тронулся. 20 километров от Искитима до Бердска, где большие подъемы и спуски, полз пять (!) часов. За это время немало машин слетело в кювет. На последнем подъеме буксовал, пока колёса не стирали ледяную корку и не цеплялись за асфальт. Так и продвигался по шагу. До Новосибирска все же добрался. А потом водителей четыре дня не выпускали обратно из-за обледенения по всей трассе.

Дорогу Фёдор любил, не уставал любоваться алтайской природой, замечал, как она меняется. Много у нас мест красивых не только в Белокурихе, но и в Чарышском, Петропавловском, Тогульском, Мамонтовском и других районах.

Прекрасная природа от Бердска до Новосибирской ГЭС.

- Бывало, в Новосибирск до Тальменки бором едешь, такая красота! Особенно если это первый ранний рейс. Глянешь в зеркало заднего вида – пассажиры спят, а ты наслаждаешься покоем.

- Интересно, как вы боретесь со сном в такой ситуации?

- Многие просто закуривают. Если голова клонится, можно остановиться на минуту, выйти из автобуса. Однако сильно расслабляться не приходится: все внимание на дорогу, обстановка меняется ежеминутно, одни обгоняют, другие перестраиваются. Помню лишь один случай, когда наш водитель погиб под Искитимом. Он ехал с пассажирами из Новосибирска, когда встречный почтовый «ЗИЛ» пошёл на обгон, будкой зацепил автобус и снес полкабины. Водитель успел отвернуть на обочину, но дальше ему некуда было деться.

Это была большая трагедия для нашего предприятия. Сейчас об авариях слышишь каждый день.

Да и пассажиры обычно скучать не дают. Если в салоне дети, внеплановых остановок не избежать, еще любители попить в дороге пива нередко докучают. Бывали случаи, что отставали от автобуса, забывали сумки, которые приходилось сдавать диспетчеру. Или пассажиру становилось плохо. Однажды на пути в Новосибирск женщину буквально спасли. Потеряла сознание, вынесли на улицу, хорошо, что в автобусе оказался врач, сделал искусственное дыхание, откачал, и поехали дальше.

О своих напарниках Фёдор Германович отзывается очень тепло и помнит всех. Первым был Борис Лучинкин, подменяли друг друга на городских маршрутах. Потом близко сошелся с Володей Шумайловым, характеры похожие. На межгороде долго работал с Петром Ситниковым, дружили семьями, вместе встречали праздники. Но самым закадычным другом был Юрий Филатов, простой, честный мужик, никогда не подводил. «В нашей работе от сменщика немало зависит. Если один бросил машину грязной, нечищеной, с неисправностью да другой будет так же поступать, то много на ней не наездишь. Поэтому мы стараемся оставлять напарнику машину в полной исправности. Последние семь лет на междугородних линиях я работал с Михаилом Радыгиным», - вспоминает ветеран.

- Вы курите?

Раньше курил папиросы «Беломор». Но после пятидесяти пяти лет, когда проходил медкомиссию, обнаружили повышенное давление. Врачи сказали: «Бросайте курить, иначе придется отстранять от рейсов». Это на меня произвело сильное впечатление, бросил сразу и легко. Но запах дыма от хороших сигарет до сих пор нравится.

- А как относитесь к спиртному?

- Практически равнодушен. По праздникам иногда выпивал. Но поскольку за сутки до выхода на работу спиртное запрещалось, то при скользящем графике приходилось то и дело воздерживаться. Так и не пристрастился.

На судьбу не жалуется

А как сложилась семейная жизнь Фёдора Швабигера? Что стало с Валентиной, которую он оставил в доме маминой сестры? Она долго в Малиновке не задержалась, приехала в Барнаул сама, позвонила ночью в квартиру, где жил Фёдор. Потом они вместе снимали комнаты в частных домах на Горе. Пришлось поскитаться. В 1961 году родился сын Владимир, с новорождённым бабушки пускали неохотно. Знакомая женщина, узнав, что Фёдор ещё и столяр, предложила Валентине: «Если он поможет нам настелить пол, вставить окна в новом доме, мы перейдем туда, а вам сдадим старый». Прожили там два года, пока не получил комнату 18 квадратов в бывшей конторе таксомоторного парка, которую предприятие отдало под жилье. Там разместилось четыре семьи, пятая комната стала общей кухней. Здесь у Швабигеров родилась дочь Елена.

Но когда они пошли прописываться, оказалось, что такой дом на Плане города Барнаула не числится. Сколько ни бились, доказать ничего не смогли. Чтобы обратить на себя внимание, во время очередных выборов в Верховный Совет никто из жильцов «несуществующего жилого дома» не пошел голосовать. В те времена это было ЧП. Разбирались на разных уровнях и с руководителем автопредприятия, и с его строптивыми работниками. В итоге четыре семьи получили новые квартиры на улице Северо-Западной. Здесь и выросли их дети. Сын Фёдора Германовича живет в Барнауле, трудится в одной из торговых сетей, воспитывает восьмилетнюю дочку. Елена вышла замуж за кузбасского шахтёра, а её взрослый сын вернулся в Барнаул и здесь нашел себе работу. Швабигер считает, что ему в жизни повезло, семья хорошая, если бы не болезни, которые сегодня иногда наваливаются на них с супругой, сильно беспокоиться не о чем.

У него множество почетных грамот, есть медали за труд, присвоено звание «Заслуженный работник транспорта РФ». Есть что вспомнить. По туристической путёвке со своей Валентиной ездил в Чехословакию, видел несколько городов: Прагу, Карловы Вары, курорт Марианские Лазни, лечился в Боржоми, а вот в Германии не был, хотя теперь родня там есть. Свободное время Фёдор Германович проводит на даче, которую построил своими руками. С удовольствием пилит, строгает.

- Когда вам легче жилось, во времена Союза или сегодня?

- Всегда чувствовал себя свободным. Хоть я немец, но никто меня этим не попрекал, не унижал. Когда в армии служил в пятидесятых годах, никакого негатива к себе не ощущал, а на работе был уважаемым человеком. Лишь однажды односельчанин, ставший другом, признался, что когда в Малиновке объявили, что привезут немцев, люди насторожились. Их ведь тогда рисовали карикатурно, с рогами. А потом увидели нас: «А что, нормальные люди!» Потом мы выросли, немцы с русскими переженились, стали родственниками. Жили дружно. Считаю, что отношения между людьми тогда были сердечнее даже в трудовом коллективе. У всех примерно одинаковый достаток и материальная база. Директор не намного отличался от водителей, разве что чуть больше зарабатывал и ходил в дубленке. Не существовало такого большого раздела по материальному признаку, деньги не ставили во главу угла и не мечтали о богатстве, как сейчас. Я не против него, но чтобы бедных не было. Все стремились трудиться, быть бездельником считалось позором. Не возникало мысли, что останусь без работы, уверенно смотрел вперед. А сейчас мой зять в Кузбассе взял машину в кредит и попал под увольнение...

- Фёдор Германович, вы помните свой последний рейс?

- Конечно. В октябре 1999 года, когда я уже больше года числился пенсионером, ездил в Камень-на-Оби. После этого мне предложили место водителя-перегонщика на автопарковке. Водители, вернувшиеся вечером с линии, оставляют автобусы, а перегонщик их расставляет на стоянке в нужном порядке в соответствии с утренним графиком выхода. Машина, выезжающая раньше всех, должна стоять в ряду первой и так далее. Проработал так еще несколько лет, а сейчас выхожу в автопарк в качестве механика только в летние месяцы, подменяю тех, кто уходит в отпуск…