«За всю любовь расплатимся любовью»

С начала года редакция журнала «Барнаул» провела в краевом центре и ряде районов края несколько вечеров, посвященных жизни и творчеству замечательного русского поэта Николая Рубцова.

Поэт побывал в нашем крае летом 1966 года и пробыл здесь с мая по сентябрь в основном в гостях у проживающего в селе Красногорском Геннадия Володина, который работал тогда ответственным секретарем районной газеты «Восход». Его очерк вошел в изданную недавно книгу «Алтайское лето поэта Николая Рубцова», где опубликованы также два очерка и пять интервью разных лет, посвящённые в основном пребыванию Николая Рубцова в нашем крае. На страницах издания размещены его стихотворения, написанные на Алтае летом 1966 года, и произведения краевых поэтов, посвящённые Николаю Рубцову или с эпиграфами из его стихов.

Николай Рубцов тогда публиковался в газетах «Алтайская правда» и «Молодёжь Алтая». Немало поэтических произведений он задумал и завершил на Алтае. Среди них «Шумит Катунь», «Весна на берегу Бии», «В сибирской деревне», «Старая дорога», «В горной долине», «Сибирь как будто не Сибирь».

«Мило сердцу и душе Рубцова было все естественное, как последний и тихий гром в августовском небе, как шелест летнего дождя под кровлей шалаша сельских косарей или скрип чистого снега под ногами, - пишет о своем однокурснике по Литературному институту поэт Борис Укачин. – Поэтому-то в его стихах – точные и простые слова, близкие к разговорной речи народа. И писал он о простых и добрых людях. Народность – вот основа всей поэзии Николая Рубцова».

И о себе самом Николай Михайлович тоже писал очень просто, даже с юморком:

Ну так что же? Пускай осыпаются
листья!
Пусть на город нагрянет
затаившийся снег!
На тревожной земле в этом городе
мглистом
Я по-прежнему добрый,
неплохой человек.

Голос совести людской

Другому хорошему поэту - нашему земляку Владимиру Башунову в этом году исполнилось бы 65. К 65-летию со дня рождения Владимира Мефодьевича в серии «Русские сны» вышла книга «Избранное. Поэзия, проза, публицистика». В аннотации к ней говорится: «Вы держите в руках сборник избранных, лучших произведений известного сибирского поэта, жившего на Алтае, в городе Барнауле, творившего здесь прекрасное – лирические, философские, пронзительно глубокие стихи, которые не оставляли равнодушными никого из тех, кто когда-нибудь с ними познакомился. Этот сборник открывает серия публикаций избранных произведений русских поэтов и писателей, ушедших до срока из жизни в новое смутное время России на рубеже ХХ – ХХI веков, которая названа «Русские сны» по примеру одноименной региональной издательской программы, инициированной В.М. Башуновым и его коллегами на Алтае в середине 1990-х годов».

«Поэт, как инок, иной. Конечно, он человек, как все, грешный, ранимый, часто со сложным, непредсказуемым характером. Последнее как раз потому, что он иной. Не от мира сего. Но всегда и непременно у настоящих поэтов, в стихах которых дышит поэзия, присутствует, пусть даже и неосознанно, духовидение и духоведение. Если этого нет, то есть просто стихотворец, литератор, в худшем случае графоман, - пишет в предисловии к книге известная современная поэтесса Нина Карташева. - Барнаульский поэт Владимир Башунов был настоящий! И алтайский, и сибирский, и российский, русский. Читая его, вам захочется жить, захочется съездить в Сибирь, на Алтай, порыбачить, поохотиться, поговорить с людьми или просто, как мне, посидеть Аленушкой на бережку в травах, шепча вопрошающие башуновские строки:

Всё ли тонут по колено
Пихтачи, березняки?
Всё ли местные царевны
Носят жаркие венки?
И над пылью придорожной,
И над полем, над рекой
Все ли слышится тревожный
Голос совести людской?

Лучше не скажешь! Точнее, глубже, тоньше не почувствуешь! Роднее не обнимешь свое, русское, любимое…»

«Прожитое лето»

И еще об одном сборнике стихов, вышедшем в Барнауле в книжной серии «Городская библиотека». Автором этого проекта был писатель Владимир Свинцов, руководителем - Галина Колесникова. Поэтический сборник Аркадия Зубина называется «Прожитое лето» и, как повествуется в краткой аннотации, «откроет читателю мир красоты и добра, трудовых будней, любви и романтики. Тематически сборник разнообразен. Географически широк. Хотя центральное место в нем, конечно, Алтай, но представлена даже Куба».

Автор этой книжки действительно повидал много. Родился в 1933-м, в 47-м судьба забросила в полуразрушенный Вильнюс, где, как он пишет, познал «рабочий запах первого завода», затем служба на флоте и «свадебное путешествие» на Алтай, в Барнаул.

На «пороге» сборника Аркадий Зубин поместил стихотворение «Моим стихам»:

Я наконец вас вместе вижу:
За годы, что длиною в жизнь,
Как под родительскую крышу,
Вы здесь сегодня собрались.
Авось, да и найдется кто-то,
Кто вам свою окажет честь,
Кому появится охота
Вас – до последнего – прочесть.

Надо думать, и найдется, и появится, а пока специально для читателей «АП» еще одно стихотворение из копилки Аркадия Зубина - «У зеркала».

Зачем смотреться без причины
И наводить на сердце грусть,
Разглядывать свои морщины?..
Я все их помню наизусть.
И ты при них не стала хуже,
Но буду я настороже,
Пока их вдруг не обнаружу
В твоей пылающей душе.
Тогда я сам забью тревогу,
Скажу: неважные дела…
Тогда уж точно не помогут
Нам никакие зеркала.

Жасминный чай

И вновь стихи. В изданном в Барнауле небольшом сборнике Светланы Рубановой «Еве». «АП» уже публиковала стихи из него накануне его выхода в свет. Чем автор заслужил такую прелюдию? В предисловии С.Козлова пишет: «Поэзия в этом сборнике, говоря словами самого автора, предстает перед читателями «улиткой голой» без своего нарядного хрупкого домика, то есть без особых изысков поэтической ритмики, риторики, семантики. Но это истинная лирика в своем первоначальном – онтологическом и функциональном значении… Здесь – это «Я» женщины, все испытавшей, все пережившей, ни в чем не нашедшей ни жизненного основания, ни покоя и однажды вернувшейся к себе в некоем новом измерении – в стихах …Лирика зрелого возраста здесь является не сбором урожая для сытого покоя старости, но смотром сил для нового витального броска».

Сильно сказано, и стихи сильные, а порой очень смелые:

Ты изощренная жестокость:
Смотреть, как истекаю соком,
Не замечать, как мучит жажда, –
Куда ушла мужская жадность?
А я опять в монгольской коннице
Скачу, ищу стрелу у пояса -
Твой рок, расплата. Но не бойся:
Ведь конница с рассветом скроется.

Или:

Еще притягивают взгляды
Обтянутые юбкой мышцы,
И легкомыслие наряда
Скрывает мысли.
Глаза бесстыдные горят,
А я иду беспечно мимо
Мужчин, ровняющих асфальт,
Я чай жасминный,
Ваш любимый!

«Адам уходит, - пишет в предисловии С.Козлова, - но взгляд в спину таит весь жар былых экстазов, способных заставить оглянуться его – и не только его, но и читателя, невольно увлекаемого откровениями этой удивительной, странной лирической исповеди».

Хотя, наверное, кому-то из читателей ритмика и рифмы покажутся небезупречными.

Тираж этой книжки, увы, совсем не велик, всего сто экземпляров, но, если найдете ее, тряхните стариной, у кого она есть, прочтите. А если еще молоды, то, прочтя, идите за девушками ухаживать или юношам нравиться, кому что природой определено.

Свидетель своего мгновения

Книга под названием «Я оставлю свой голос…» из иной серии. Она воссоздает жизненный и творческий путь старейшего краеведа, исследователя культуры Сибири, журналиста, ветерана радио ГТРК «Алтай» Виктора Серебряного (1926–2009). В издание включены его лучшие статьи, первые публикации рукописей радиопередач и исследовательских материалов В. Серебряного - из музейных архивов и домашнего архива журналиста, первый опыт реконструкции его биографии. Книга содержит представляющие большой интерес, ранее не публиковавшиеся материалы о таких деятелях культуры Алтая и Сибири ХХ века, как Иван Фролов, Иван Тачалов, Николай Яновский, Лев Квин, Василий Шукшин, Николай Дворцов, Афанасий Коптелов, Дементий Паротиков и другие. Составитель сборника - Елена Балакина.

В качестве предисловия опубликован один из материалов самого Виктора Серебряного? и, думается, познакомившись с ним, многие решат, не откладывая, прочесть книгу. Хороший язык, точные, глубинные наблюдения, продуманные и прочувствованные выводы. В том числе и о литературном творчестве:

- Когда ты ощутишь себя мелкой частицей атома в пылинке на чьей-то бесконечной дороге – только тогда ты поймешь, какое ты случайное и какое в то же время закономерное произведение своего Времени. Что, может, и нет тебя, а есть мимолетное сочетание бесконечно движущихся частиц, игра электромагнитных и гравитационных полей. И оценишь, что тебе посчастливилось быть свидетелем своего мгновения? – а может, и тебе при этом удастся испустить свой лучик, свой квант света…

… Никогда не кричал от боли (может, в том проявилась причина и прочего, не сказанного в жизни), только зубы крошил – но думаю, что нет более интимного «процесса», чем такой вопль и чем то, что принято называть литературным творчеством, которое и есть одна из форм вопля, расшвыривающего сцепленные зубы.

Даже «вертикальный» почерк у меня был таким сжатым зубами. Для разборчивости.

И все же при всем при том, даже учитывая родство профессиональной литературы с профессиональной любовью («я мук своих не продаю», Леня Мерзликин, предлагая свою поэму, то же чувство выразил как- то: «Не отдал бы, да деньги нужны») (А Сильвестр назвал свой роман о журналистах прямо: «Вторая древнейшая профессия»), есть в литературе высокий долг и обязательное самоотречение – вот уж поистине «смертию смерть поправ» - зачем жил, если удобрил собой только землю – литература - это чтоб не только землю…».