Событие в «куклах». В театре кукол «Сказка» показали четыре спектакля-эскиза для взрослых

Творческая лаборатория для молодых режиссеров в театре кукол «Сказка» прошла в минувшую субботу с большим зрительским успехом. В течение одного дня на нескольких площадках театра были показаны четыре спектакля-эскиза, которые затем обсуждали зрители и эксперты.

«Сказка» ставила целью не только подобрать себе материал для будущего вечернего спектакля, возможно, даже не одного, но и побороться с известным стереотипом, что взрослому зрителю в театре кукол нечего делать. И при всей черновой незавершенности (эскизы создавались за четыре дня) работы были встречены публикой с большим вниманием. Об этом свидетельствовали и бурные зрительские обсуждения.

«Все овечки моего стада»

Молодой барнаульский режиссер Мария Любецкая взяла для своего спектакля-эскиза небольшую повесть бельгийско-французского писателя и драматурга Эрика-Эмманюэля Шмитта «Дети Ноя», инсценировку написала театровед и критик Елена Кожевникова. В «Сказке», как выяснилось, многие, включая директора, давно увлечены этой прозой. То, что получилось, представили на импровизированной сцене в крошечном подсобном помещении, оформленном обычным гофрокартоном, где едва смогли уместиться сами участники творческой лаборатории, эксперты и журналисты.

Это лишь небольшой фрагмент истории мальчика Жозефа, которого во время Второй мировой войны вместе с другими еврейскими детьми укрывал в своем приюте католический священник отец Понс. Главную роль (точнее, роль рассказчика) сыграл Валентин Уланов, чью работу многие отметили как одну из лучших на лаборатории. Режиссер придумала тряпичных кукол без лиц, чтобы показать, что у этой истории, в сущности, нет каких-то пространственных и временных границ. Но о реальности описанных событий напоминали черно-белые бельгийские пейзажи, проецируемые на боковую стену, и фотографии детей-жертв холокоста, которые оказались частью сценического оформления.

– Я не очень театральный человек. Но когда находился так близко со сценой, ощущал более глубокое сопереживание, – признался на обсуждении эскиза один из зрителей. – Это был скорее диалог с самим собой. Везде живет человек и везде живет Бог. И независимо от масок, которые носим, мы можем оставаться людьми.

Впрочем, были и те, кто воспринял произведение как богоборческое, выразил претензии к актерской игре или общей тональности эскиза, сочтя ее монотонной.

– Работая над постановкой, я думала о важности сохранения человеческого и культурного материала таким, каков он есть. Сам процесс работы принес мне много удовольствия и озарений, с которыми я буду жить, – призналась режиссер Мария Любецкая.

Эпохи и монстры

Режиссер второго эскиза «В Сети» Роман Бокланов из Санкт-Петербурга решился на довольно отчаянный эксперимент: попытался соединить документальный театр с элементами театра кукол. Его артисты сами заранее брали интервью у обычных людей, которых спрашивали об отношении к современным технологиям. Позже актриса «Сказки» Евгения Пухова шутила: «Это настолько непривычно, что была мысль взять больничный и не участвовать в лаборатории». Монологи реальных людей перемежались игровыми эпизодами, посвященными мобильному приложению для знакомств, одержимости селфи, интернет-мошенничеству и в целом невозможности прямого человеческого контакта за пределами социальных сетей. Неудивительно, что студенты оказались самой благодарной публикой для этого спектакля.

Еще два эскиза были связаны с именем Чехова. Дмитрий Шишанов из Красноярска взял пьесу драматурга Вадима Леванова «Вишневый сон», в центре которой всеми забытый в конце чеховского «Вишневого сада» старый лакей Фирс. Маленькая фигурка-марионетка просыпается спустя полвека, а то и век в новой стране, где бродят странные, бесформенные, противно похохатывающие чудища, придуманные из обычных бежевых плащей. Из горловины одного плаща «вылупилась» неприятная голова-картофелина, вырезанная самим режиссером из поролона, второй персонаж (в пьесе этих двоих зовут просто Z и Y) свою голову носил вообще слегка на отлете.

– У меня было желание визуально поразмышлять по поводу двух эпох: что стало с нашей страной после революции, после войны – и что было до этого. И какая сила и любовь к хозяевам должна жить в человеке, что он ждал их до сих пор, хотя прошло сто лет. Это отозвалось во мне, – объяснил выбор материала Дмитрий Шишанов.

Люди и тени

Уже опытный режиссер из Санкт-Петербурга Анна Бессчастнова работала над чеховской «Чайкой», а получившийся эскиз, по ее словам, лишь обозначает направление ее мысли, «образный ключ». На сцене, которую организовали в складском помещении театра, под музыку и шум волн мужчина и две женщины разыграли короткую и абсолютно бессловесную историю любовного треугольника с элементами изысканного театра теней. Как ни странно, в этой неопределенности (кто мужчина – Треплев или Тригорин? А вторая женщина – Аркадина или Маша?) многие зрители обнаружили своего «настоящего Чехова».

– У меня было полдня на истерику, два дня на репетиции и день на прогон, – шутила режиссер после показа. – Есть большая разница между лабораторией и обычной работой над постановкой. Во втором случае у тебя есть инсценировка, художник, в театре прошел техсовет, а артисты уже примерно знают, что им делать. И главное, у тебя есть время. Основная идея у меня, конечно, была, а дальше – работа с актерами и пространством. Потому что на момент приезда в Барнаул у меня не было ни одной куклы, только три варианта текста.

Какие эскизы доработают до полноценного спектакля, в театре «Сказка» решат в ближайшем будущем. Но, по словам члена экспертного совета, новосибирского режиссера и преподавателя Эльмиры Куриленко, все четыре работы стали настоящим событием.