Театр – с Пушкиным

На прошлой неделе в краевом театре драмы им. В.М. Шукшина состоялась творческая лаборатория «С Пушкиным на дружеской ноге».

Ее проведению способствовал губернаторский грант. В течение пяти дней четыре молодых режиссера из разных городов репетировали с нашими артистами «Маленькие трагедии» Пушкина и «Станционного смотрителя», чтобы 6 и 7 июня на экспериментальной сцене представить на суд зрителей эскизы спектаклей.

Учёба

Зрителям, львиную долю которых составляли актеры драмы, студенты АлтГАКИ и завзятые театралы, предлагалось поучаствовать в обсуждении увиденного и даже проголосовать за понравившуюся постановку. Мнение публики обещали учесть при выборе того эскиза, который решат доработать до полноценного спектакля. Впрочем, театр уже распространил информацию о том, что, судя по результатам голосования, зрители хотят увидеть всё. Мы не удивлены!

В театре не скрывали, что имеют «корыстный интерес»: познакомиться поближе с четырьмя молодыми режиссерами, увидеть их в деле. Впрочем, испытанием эта неделя стала не только для них, но и для наших актеров. С другой стороны, как они сами признавались после показов, лаборатория дала возможность увидеть коллег в совершенно новых образах, отличных от того, что они когда-либо делали. В финальном обсуждении, подводящем итоги лаборатории, все сошлись на том, что для самого театра она стала замечательной учебой. «Я всем сердцем поддерживаю то, что увидел. Это было культурно и достойно», – отметил народный артист России Георгий Обухов. Ну а зрителям лаборатория напомнила, что Пушкин не зря «наше все»: он может быть сколь угодно разным, современным и даже при желании весьма провокационным. Главное, что за любыми режиссерскими решениями нам по-прежнему важно расслышать пушкинское слово. И очень многие признавались в намерении прийти домой и перечитать.

Маленькие трагедии

Первым показанным эскизом стал «Скупой рыцарь» режиссера Артема Устинова. Это действительно был скорее набросок будущего спектакля, впрочем, в ряде деталей уже достаточно убедительный. Роль Альбера сыграл Дмитрий Плеханов, его слугу Ивана – Эдуард Тимошенко, герцога – Игорь Черепанов, жида – Антон Кирков. В роли скупого барона блеснул Сергей Стасюк. Понятно, что особых декораций и костюмов никто не ожидал, но в итоге каждый режиссер смог представить хотя бы вчерне некое художественное решение всего спектакля (включая подбор музыки). Например, действие спектакля Артема Устинова разворачивалось вокруг невысокого черного подиума, на котором корчился и мучился Альбер – сын скупого отца, рыцарь без коня и бархатных одежд, но с пробитым шлемом и пластырем на лбу. Актеры были одеты во вполне современное черное, лишь Соломон-Кирков вышел в котелке. При таком лаконичном решении ничто не отвлекало от актерских работ. Особенно удивили публику образ и монолог Скупого – Сергей Стасюк вопреки известной традиции сыграл его не одержимым страстями, а отстраненным.

Еще один участник лаборатории Андрей Шляпин сказал: «Вы сегодня представили мне Пушкина-Шекспира, это было очень неожиданно. Особенно ценно, что актеры работали одной командой и за пять дней сложился такой ансамбль». Активная участница всех обсуждений актриса Галина Зорина удивилась столь точному пластическому и эмоциональному существованию своих коллег с самой первой мизансцены.

Вечером в субботу уже сам Андрей Шляпин показывал эскиз «Моцарта и Сальери» (Вадим Заика – Моцарт, Дмитрий Чижук – Сальери, Ольга Любицкая – Муза/ Гармония). Здесь тоже был подиум, но белый, ближе к трагической развязке превратившийся в длинный стол, за которым и был отравлен Моцарт. И были вполне себе костюмы, даже парик с косицей, которым шумный, дурашливый Моцарт кидался в мрачного Сальери. Но главное, был целый метафорический оркестр, сыгранный первокурсниками кафедры театральной режиссуры и актерского мастерства АлтГАКИ: когда звучала музыка Моцарта, они почти балетными движениями рук подбрасывали в воздух маленькие трепещущие перышки. Попытки же Сальери музицировать символизировали осколки кирпичей, которые он с грохотом ронял в жестяной поддон. Неожиданно были решены сцены со слепым стариком музыкантом (его изображал сам Моцарт) и отравлением: Сальери бросает яд в бокал на глазах у Моцарта и тот, как бы не веря происходящему, выпивает отраву, пристально глядя сопернику в лицо.

Ай да Пушкин, ай да панк!

Пожалуй, самым готовым оказался «Пир во время чумы» екатеринбургского режиссера Александра Вахова. Своих героев он погрузил в правдоподобный постапокалиптический мир (которому как нельзя лучше подошла жутковатая музыкальная тема из свежего блокбастера «Безумный Макс. Дорога ярости»). Некий человек в майке-алкоголичке и трениках сдернул черное покрывало со стола, и оказалось, что за ним и под ним спят (или находятся в забытьи) четверо неузнаваемых пушкинских героев, осыпанных белым порошком. Мрачные пирующие в живописных лохмотьях и свирепом панковском гриме вдыхали этот порошок («Всего лишь мука» – кокетливо настаивал режиссер) из алюминиевых кружек, после чего эпилептически подергивались. Нашлось место трогательным песням, массажу сердца, истерике, оргии и убийству топором. После аплодисментов воцарилось молчание. Впрочем, все, кто решился что-то сказать, эскиз хвалили. «Было ощущение, что у этого маленького спектакля есть сценограф, художник по костюмам. Много интересных подробностей и атмосфера, которая завораживала», – сказала Галина Зорина. «Это готовый спектакль. Он убедительно придуман, и ты просто принимаешь его или нет» – это слова Георгия Обухова.

А завершил лабораторию «Станционный смотритель» Максима Астафьева, уже знакомого барнаульскому зрителю, по контрасту с «Пиром…» показавшийся немного наивным и очень забавным. После него режиссер Александр Зыков признался: «Я не предполагал, что у Максима Астафьева такое замечательное, изящное чувство юмора. По поводу этого спектакля я переживал, ведь если сравнивать его с трагедиями, это самый литературный материал, наименее выигрышный. Но мне кажется, Максим блестяще с ним справился». Что самое очаровательное в этом эскизе – смешное и грустное в нем создавалось очень простыми средствами. А актеры – Анна Бекчанова, Владимир Громов, Иван Дорохов, Николай Мирошниченко и другие – явно наслаждались своими ролями, даже абсолютно бессловесными (были там, например, четыре лошадки, которых стоило увидеть!). Кстати, многим зрителям этот эскиз понравился своей незавершенностью, возможностью его еще немного улучшить.